Архимаг ее сердца

– Я ничего не забыла, – сказала она, – но ты никому не причинишь зла. Ты – ничто. И я больше не буду делать то, что тебе угодно. Я буду поступать так, как нужно нам.

– Хорошо, как скажешь, – маг шагнул в сторону, окинул взглядом лежащего Мариуса, – но все же я не согласен, Алайна. Ты выйдешь замуж за короля. А потом станешь моей женой. Все, как договаривались.

Как она не заметила, что у него в руках нож?

Почему не успела стать между ним и Мариусом?

Все происходило так… медленно. И неотвратимо.

Лиар Фэй мигом наклонился и несколько раз погрузил блестящее лезвие в грудь Мариусу.

– Я буду королем, я! И ты будешь делать то, что я говорю! Поняла?

***

Время застыло.

Вот Фэй, пригнувшись, отскакивает от Мариуса, все еще сжимая в руке нож. С лезвия срываются темные капли, крупные, тяжело падают на пол. Мариус… чуть слышно хрипит, Алька слышит, как жутко клокочет у него в груди, а потом… с глухим плеском кровь изо рта. И удивление в глазах – как же так?

Как же так, Мариус?

Все-таки не свободны…

В груди стремительно нарастала жаркая боль. Перед глазами заплясали огненные мушки, багровые, словно искры от догоревшего костра. Лиар Фэй… улыбался. Самодовольной такой улыбочкой. И в тот миг… хотелось только одного, стереть эту кривую ухмылочку, растоптать превосходство. Убить его. Как можно больнее. Разорвать на части.

Алька и не осознала, что с губ срывается тихий рык. Все получалось само собой, она ни о чем больше не думала – да и мыслей не осталось. Жило только желание убивать… И уже было такое, один раз, когда мама и папа… на той полянке… и разбросанная повсюду еда, которую собирали для пикника, и перепачканные кровью кружевные салфеточки, которые плела мама…

Что-то очень знакомое откликнулось на ее зов. Оно было ядовито-зеленым, тускло светящимся в темноте, которая вдруг окружила Альку. Это нечто мягко толкнулось под ребрами, надавило на тело изнутри, как будто прося выхода, и стало расти, пухнуть, беспощадно давя на сердце. Неосознанно Алька подняла руки вверх, как будто от этого могло стать легче, и оно… толкаясь, нащупвая путь внутри тела, наконец нашло выход. Рвануло с пальцев, из ладоней, кожа треснула… И, вместе с алыми брызгами… Душное зеленоватое облако, оно рванулось вперед так, словно подгоняли, и окутало Фэя.

Алька рассмеялась, глядя на то, как улыбка медленно сползает с его лица.

– Ты! ты-ы-ы-ы!..

Зеленоватое облако липло к его лицу, к рукам, сползало клочьями по одежде. Там, где касалось, гладкая кожа Фэя начинала браться пузырями словно от ожогов.

Фэй сделал одно неловкое движение по направлению к Альке, еще одно…

– Ты…

И, внезапно схватившись руками за горло, царапая себе шею, раздирая пузыри ногтями… да и не было больше ногтей, они слезли вместе с кожей. В тусклой зелени скользкие мышцы, белые сухожилия…

И упал. Тело несколько раз выгнулось дугой и замерло.

Алька тоже замерла. Ей надо было… к Мариусу. Но что она могла сделать. И смотреть… тоже не было сил. Гораздо проще –глядеть на облезшего и умершего от яда Фэя. А вот на Мариуса… невозможно. В горле застыл комок невыплаканных слез. Теперь… она даже не знает, как дышать дальше.

И сквозь слезы все такое расплывчатое.

Темный зев дверного проема… Светлое платье.

Звук шагов.

Думать не получалось. Алька, словно во сне, проследила за блондинкой, которая спокойно вошла в комнату, на секунду задержалась над Фэем, а потом сказала:

– Впечатляет. В меня вот только не надо плеваться ядом, придержи для мужа. Еще пригодится.

И подмигнула.

Алька поперхнулась воздухом. Боль в груди никуда не делась. Яд, выплеснувшись в Фэя, ушел, и на сердце ничто не давило – но все равно больно, так невыносимо больно. И она боится посмотреть на Мариуса, потому что… хочет верить, что он жив, что где-нибудь… просто далеко.

Тем временем блондинка быстро подошла к неподвижному Мариусу, опустилась над ним на колени.

– Эй, – позвала тихо.

Кого она зовет?

– Алайна, – повторила девушка, – да очнись же ты. Смотри сюда.

– Куда? – звуки замерзали на губах.

– Сюда.

Алька передернула плечами. Никуда она не хочет смотреть. Все еще хочется верить, что Мариус просто… уехал по делам, и где-то там.

Блондинка вздохнула. И Алька все-таки покосилась, пытаясь сообразить, что она там делает.

А девица, которую все считали любовницей Мариуса, ловко расстегнула его рубашку, и сейчас держала на ладони артефакт, похожий на маленькую шишку, так много медных, серебряных, золотых лепестков в нем было. Половину артефакта окутала кровавая дымка, в ней мерцала тонкая звездная пыль.

– Процесс регенерации благополучно заканчивается, – сказала блондиночка, улыбаясь при этом так удовлетворенно, как будто только что завершила главное дело своей жизни, – да не умирает он… Сейчас очнется. Но, должна сказать, это был мой шедевр. Сперва удавить тварь астрала, а затем еще и запустить регенерацию. Я как чувствовала, что без этого просто никуда.

Алька слушала и все не могла вникнуть в смысл слов. А девица поднялась с колен, улыбнулась Альке.

– Ну, я пошла. Сейчас он придет в себя. А меня вот… еще одно дело ждет, и еще одно бесчувственное тело.