Архимаг ее сердца

Она вывернулась из рук короля и бегом рванула прочь, мимо Мариуса, ко входу во дворец. Задыхаясь и давясь рыданиями. Мир вокруг размазывался, принимал самые причудливые формы – как течет по бумаге акварель, если в нее добавить слишком много воды. И в груди болело остро, жарко. Алька задыхалась и хрипела, горло стиснул невидимый обруч. Призрачные шансы на то, что Мариус ее простит, растаяли окончательно.

***

Алька и сама не знала, как добралась до своей спальни. Рухнула лицом в покрывало и долго не могла отдышаться, стискивая жесткую ткань, вышитую листьями. В голове суматошно прыгали обрывки мыслей, и все никак не могли оформиться во что-то внятное. Что делать? Как быть? Почему, почему все у нее вот так? Алька рыдала, и чувствовала, как все выворачивается внутри нее, так больно, жжет как огнем… Потом слезы закончились, и она просто лежала, уткнувшись лицом в подушку, а в голове воцарилась холодная пустота. И этот… Флодрет с его поцелуем. Обязательно надо было целоваться, без этого никак?

Но даже если не целоваться, то что бы это изменило?

Похоже, Мариуса не вернуть. А ей – одна дорожка, становиться королевой, нежеланной женой для нелюбимого мужа. Одно счастье, ребеночек. Маленькое зернышко, зачатое в любви.

Перевернувшись на спину, Алька положила ладони на живот. И так, глядя в потолок… Интересно, что она почувствует, когда он в первый раз шевельнется? Да и вообще, кто будет, мальчик или девочка?

Все это было очень ново и непривычно. Она привыкла… что одна. И в мыслях не было, что когда-то сама станет источником новой жизни. А теперь вот… теперь думать надо уже не за себя, но за него, маленького, совершенно беззащитного.

Она вздохнула и села на краю необъятной кровати.

Да, теперь думать придется о том, чтобы маленькому ничего не угрожало. А для этого… для этого она готова на все. Выйти замуж за короля. И, как ни странно, защитить его от Лиара Фэя. Потому что Флодрет обещал, что о ребенке будут заботиться. И, пока Флодрет живет и здравствует, с малышом тоже будет полный порядок. А вот что на уме у Фэя? Вряд ли что хорошего.

Она потерла глаза.

Да, нужно думать о ребенке. Пусть Мариус и не знает о том, что это его малыш, да и вообще о том, что он будет… Но это – ее ребеночек, то, что осталось от яркой, словно падающая звезда, любви.

Надо было подниматься. И, наверное, спуститься к королю.

Извиниться за то, что так глупо убежала, ведь королева не должна бегать от того, кто от нее отказался.

В дверь осторожно постучали.

В животе все сжалось в колючий ледяной комок. Кого там принесло? Неужели король явился? Или… Упаси Пастырь… Мариус?

Она сама не знала, почему подумала про него. Он ведь даже не смотрел в ее сторону… А все равно думалось, и хотелось, чтоб пришел.

– Войдите, – просипела Алька, на всякий случай встав на ноги и отойдя за кровать. В самом деле, мало ли кто явится.

Дверь открывалась медленно и как бы неохотно. А потом – Алька с облегчением выдохнула – в комнату просочилось светловолосое создание лет десяти отроду. На плече сидела яркая тропическая бабочка, складывала и раскладывала крылышки.

– Ваше высочество! – отмерев, Алька торопливо поклонилась.

Леона Дей Флодрет оглядела ее молча, затем кивнула каким-то своим мыслям и только потом сказала:

– Здравствуйте, ниата. Я… меня отец прислал. Сказал, что, возможно, вам очень тяжело, и чтоб я вас развлекла. Но я… теперь я вас вспомнила. Это вы мне подарили бабочку.

Принцесса аккуратно притворила дверь, сделала несколько шагов вглубь. Потом присела в заученном книксене.

– Нас не представили. Меня зовут Леона Дей Флодрет. А это, – указала на синекрылое существо, – ее зовут Валентина. Красиво, правда?

– Красиво, – согласилась Алька, не зная, что и говорить. Внезапно почувствовала на себе пристальный, очень разумный взгляд этой самой Валентины. Нет, это был вовсе не архаан, призванный в тело нарисованной бабочки. Это был… И ощущения мигом сложились в устрашающую картинку: что-то вроде хищной многоножки с крыльями. Любопытно, не тесно ли ему в крошечном тельце?

Впрочем, с некоторых пор Алька привыкла не бояться тварей Роя, а сама Валентина, судя по всему, была привязана к принцессе на ментальном уровне, так что о безопасности девочки можно было не опасаться.

– Меня зовут Алайна. Присаживайтесь, ваше высочество, – сказала Алька, подвигая к кровати стул. Сама уселась обратно, на покрывало, – как ваши дела?

– Мои дела – неплохо, – совершенно по-взрослому сказала девочка.

Потом деловито залезла в кармашек кружевного передника, добыла оттуда что-то, завернутое в фольгу. Вскоре на ладони принцессы оказался кусок жареной охотничьей колбаски. Валентина спорхнула с плеча, уселась на ладонь и вцепилась в лакомство. Так уж получилось, что у этой бабочки вместо хоботка выросли те самые, родные ей жвала. И Алька, глядя на то, как стремительно убывает колбаса, а тельце бабочки при этом совершенно не меняется, невольно улыбнулась. Наверное, король озадачен таким поведением насекомого, которое должно питаться нектаром.