Ариссьель. Жизнь после смерти

В ту же минуту я вижу свою дочь. Она лежит в постели и еще не спит. Глаза заплаканные, красные, не моргая смотрят в потолок. Ее мысли блуждают во всех направлениях: «Что же мне делать, как поступить? Говорить маме или не стоит? Надо бы рассказать ей все – он этого заслуживает. Но я не хочу делать маме больно. Наверное, все-таки лучше промолчать. Мерзавец! Интересно, как давно он встречается с этой женщиной? И что он только в ней нашел? Она далеко не такая красивая, как мама. Сколько раз он изменял маме с другими женщинами? Неужели она ни о чем не догадывается? И почему мужчины такие? Моя подружка Франсина сказала мне по секрету, что ее папа такой же. Она застукала его, когда он назначал любовнице свидание по телефону. Точно знаю одно: когда я выйду замуж, уж я-то не буду такой слепой, не стану терпеть рядом мужчину, который обманывает меня за моей спиной.

После этой истории не стоит и надеяться, что когда-нибудь он станет отцом моей мечты. Нужно поставить крест на хороших отношениях с ним. Он никогда не изменится, это же понятно. Наоборот, он с каждым днем становится невыносимее. В любом случае у меня своя жизнь, друзья, учеба. Мне некогда отвлекаться на него. Но эта история – о том, что мне нужно быть очень осторожной. Мужчина, которого я полюблю, ни в коем случае не должен быть таким же упертым эгоистом, как папа».

Резким жестом Карина вытирает слезы так, словно они жгут ей лицо. Как же она умеет контролировать себя! Она глубоко вздыхает и почти приходит в норму. Теперь я знаю, что она делает, чтобы «поставить крест», как она точно выразилась. Могу ли я осуждать ее? Сколько раз мне самому удавалось сдержать слезы? Я продолжаю верить, что такая способность очень полезна для жизни. Но я и порядком удивлен: ведь тогда Карине было всего четырнадцать лет – и какое самообладание! Теперь я понимаю, почему сейчас она кажется такой холодной.

Теперь я возвращаюсь на место своей гибели, где Карина, уже успокоившись, продолжает сидеть в своем автомобиле. Она сморкается, освежает лицо водой прямо из бутылки, глубоко вздыхает. Она мысленно обращается ко мне: «Папа, дорогой, где бы ты сейчас ни находился, надеюсь, теперь ты более счастлив, чем раньше. Ведь, хотя ты выглядел таким уверенным в себе, таким успешным, лично мне ты всегда казался очень несчастным. Когда я думала о тебе, мне было очень тяжело и грустно, и я чувствовала, что тебе так же грустно, как и мне. Как бы я хотела хоть раз обнять тебя, прижаться к тебе, прежде чем ты уйдешь навсегда!

Вдруг подумалось: каждый раз, когда я думаю о тебе, папа, я представляю себе, как буду идти тебе навстречу с широкой улыбкой. Ты, конечно, тоже мне улыбнешься. Потом мы обнимемся крепко-крепко и будем стоять так долго-долго. От этого мне станет гораздо легче, и я перестану пережевывать свой гнев, как жвачку. Смогу ли я однажды простить тебя, как советует мне мама? Она выглядит такой счастливой от того, что ей это удалось. Хотя… я не очень ей верю. Мне кажется, она обманывает себя: я не верю, что такое в принципе возможно».

Черт побери! Это совсем другая Карина. Очень трогательная и еще более красивая. Она вся светится! И излучает розовое сияние во всех его оттенках! Я никогда не встречался с ангелами, но они, должно быть, выглядят именно так. Странно! С нее словно смахнули слой пыли: вокруг все стало таким светлым, ясным, лучистым.

Раньше я считал ее эгоисткой из-за того, что она так сильно злится и обижается на меня. Но теперь я очень хорошо понимаю, что этот ребенок нуждался в моем внимании, заботе, утешении. Насколько сильно я был на нее озлоблен за то, что она не допускала, что у меня могут быть проблемы, мешающие мне удовлетворять ее потребности, – настолько же и она, в свою очередь, была зла на меня по тем же причинам. Какие прекрасные уроки! Почему раньше я никогда не смотрел на Карину под таким углом зрения? Смогу ли я вот так же проследить за всеми перипетиями своей жизни со всеми моими близкими?

И снова появляется МИШАЭЛЬ со словами ободрения. Я сияю прекрасными цветами. Кажется, это произошло в момент, когда мое сердце открылось.