Аргонавт

Время уходит сквозь пальцы. Люди уезжают. Не верят, что, выучив язык, в Эстонии можно найти работу. Они повторяют только одно: надо ехать в Финляндию, надо ехать в Германию… Точно санкции уже опустошили и наши прилавки. Стена растет. Just a little bit of history repeating. За оттепелью последует холодная война, а у меня ничего не изменится. Что там говорит чеховский персонаж? В тридцать пять похмелье, надорвался, устал. В тридцать пять. А мне пятьдесят. Но я не взваливал на себя непосильной ноши, жил тихо, никуда не спешил, выпивал, незаметно спиваясь, любил всю жизнь только одну женщину, подвигов не совершал, налево не шастал, неудачи мои были маленькие, слава негромкой. Не было драм-трагедий. Естественным образом израсходовался. Остыл, как чай. За пятьдесят лет остынешь. Это нормально. Любой врач скажет. А чего вы хотели – шлаки, сосуды, холестерин. Вы еще ничего держитесь! И постучит три раза. Да, это верно. Мой отец в пятьдесят. Он был таким страшным. Измученным. Словно прошел лагеря и пытки. Будто тифом и оспой переболел. На фотографиях – старик, припухлое желтоватое лицо, двойной подбородок, мешки под глазами и мрачный тяжелый взгляд. В пятьдесят. На старых фотографиях люди всегда кажутся старше. Но он… Он был в большей степени русским, чем я. Интересно, если бы жив был, что бы он испытывал ко мне: жалость?.. презрение?.. брезгливость?.. А вдруг любил бы? Может, просто любил бы? Жалел… просто так… без причин. Некоторые люди упиваются чувством жалости к другим… или к котикам. Нет. Он был не такой. Терпеть не мог кошек. Может быть, восторгался бы? Чем? Пьесами… Стихами… Мыслями… Нет, он терпеть не мог театр. Саркастичный ворчун. Я бы ничего ему не сказал. Я ни с кем давно не разговариваю. Этого никто не замечает. Говорю, но – не разговариваю.

Он недавно узнал о неверности жены.

Позвонила Сирье, бывшая секретарша директора школы, в которой работала его жена. Странно. Она завела с ним разговор о его делах. Странно. Он подумал, что это как-то связано с Зоей и с тем, что она открывает свою школу. Начинается корпоративный шпионаж. В душе смеялся. Но не мог не отметить, как в груди заструилось волнение. Зачем она позвонила? Зачем так долго с ним говорит? Ведь знали друг друга шапочно. Семенов появлялся на вечерах и юбилеях школы, когда директор был жив (они, можно сказать, дружили). А потом, как рассказала Зоя, когда он умер и всем завладела «черная вдова» (жена директора, высокая мощная женщина с бюстом, широкими плечами и большими руками), в коридоре школы стал появляться серенький, похожий на суслика, человечек с усиками, с папочкой под мышкой, в больших роговых очках. Он настраивал компьютеры, занимался электричеством, влезал в кабинеты со стремянкой во время уроков, сделал видеонаблюдение, поставил на двери мудреные электронные замки, хвастался своей работой, говорил, что все охранные предприятия пользуются его услугами… Незаметно переселился в кабинет директора, стал сперва менеджером, затем временно исполняющим обязанности директора (директриса много ездила – по следам Рериха, медитации в ашрамах, Wellness&Harmony, диеты, восхождения на горы, бивуаки у святых источников, праздники и посты, посты и праздники). Однажды Георгий (так, оказывается, звали бывшего электрика с завода РЭТ), к немалому удивлению владелицы фирмы, предложил выкупить школу, которую она собиралась выставить на продажу, предложил ей вдвое меньше, чем она ожидала, намекнув на невыплаченные кредиты, незаконные операции, нелицензированное использование эмблем, музыкальных композиций иностранных артистов и многое-многое другое. Произошел жуткий скандал, усугубленный привлечением теневых фигур, которые подкрепляли (стало ясно, кто тут подлинные инвесторы) намерения сухощавого предпринимателя. В этой неприятной фазе разбирательств сквозь него явственно проглядывала личина, приобретенная в девяностые. Школа распалась. Бренд перестал существовать. Материалы разворовали. Учителя разбежались. Многих переманил к себе Георгий. (Красный унитаз, комната для снятия стресса: игровой автомат и боксерская груша с перчатками.) Секретарша Сирье ушла к нему. Переманить ее к себе было хорошим ходом. Лицо раскрученного бренда. Видели Сирье и вспоминали: «Верба!»