Апперкот

Уже к полудню были отправлены телеграфные сообщения в Гонконг, Манилу и Сингапур. Из охранного округа Мако сразу сообщили, что начальник штаба вице-адмирал Цутий уже разработал комплекс мер по охране основных судоходных маршрутов в зоне его ответственности. Но главная квартира ответила, что сил для его реализации на данный момент нет. Однако предписывалось сделать все, чтобы сохранить суда и грузы.

Одновременно Ямада приказал отправить в Шанхай офицера связи для налаживания взаимодействия с англичанами и немедленно готовить к выходу в море только что пришедшие в Мозампо вспомогательные крейсера «Тайчу-Мару», «Канто-Мару», «Хотен-Мару» и «Хатиман-Мару». Они должны были уже к следующему утру развернуться в дозорную линию между Квельпартом и островами Гото. А «Тахочи-Мару» и «Ямаширо-Мару» прерывали бункеровку на рейде Томиэ, приняв менее половины нормального запаса угля, и срочно выдвигались для прикрытия пароходного маршрута из пролива Хирадо на запад. Они должны были нести дозор, находясь южнее этой трассы.

Поскольку охрану транспортов, уже находящихся в Желтом море, организовать было невозможно, им изначально предписывалось двигаться только в темное время суток и только вдоль побережья по мелководью. Все крейсера и миноносцы объединенного флота с вечера 6 августа приводились в часовую готовность к выходу в море, что снова откладывало начало необходимого ремонта механизмов.

Активное судоходство в районе Цусимы пока сворачивать не стали. Несмотря на круглосуточное движение между Симоносеки и Мозампо мелких паровых и парусных судов, объемы перевозимых в обоих направлениях грузов далеко не соответствовали потребностям снова вернувшегося в южную Корею флота, не превышая трети необходимого. Кроме того, против полного прекращения доставки грузов активно выступало армейское командование.

Как и ожидалось, никакого противодействия перевозкам со стороны оставшихся на Цусиме фактически разбитых русских легких сил все так же не было. Но на всякий случай, выход из Цусима-зунда и из протоки Косухо тщательно охранялся и днем и ночью. Сигнальные посты на всех островах в обоих Цусимских проливах, на островах Гото и Корейском побережье дополнительно усилили.

На Окиносиме возобновились свернутые было спасательные работы на броненосце «Микаса». Возле него постоянно держались плавбаза «Тахочи-Мару» и плавмастерская «Миике-Мару». У обоих бортов полузатонувшего флагмана объединенного флота стояли пришвартованные баржи с необходимыми материалами. Постоянно подходили и уходили небольшие суда с грузами, рабочими и новым оборудованием из Симоносеки. Заканчивалось сооружение кессона для заделки пробоин. А мимо круглыми сутками сновали в обе стороны каботажники, шхуны и кинугасы.

Когда вскоре после полуночи 8 августа севернее Окиносимы была обнаружена неясная тень, медленно продвигавшаяся на запад, с «Тахочи-Мару» сначала приняли ее за очередной пароход, шедший в Фузан или Мозампо. Тревоги никто не объявлял, а опасно приблизившемуся к ремонтной зоне судну дали сигнал фонарем, чтобы оно обошло район севернее. Но вместо ответа оно сразу начало стрелять.

Уже после первого залпа стало ясно, что это большой военный корабль. Прислуга у орудий на плавбазе была на местах, но цели не видела. После яркой вспышки, дульного пламени многочисленных орудий тьма вокруг стала только гуще. По приказу с мостика задействовали прожектор на мачте, но его луч никак не мог нащупать источник опасности, так же как и оба прожектора с батареи 76-миллиметровых пушек на берегу.

В этот момент грянул следующий залп, а спустя несколько секунд открыл огонь еще один большой корабль, оказавшийся несколько дальше к западу. Лучи прожекторов метались по волнам, но натыкались лишь на клубы дыма или тумана, только осложняя общее наблюдение. Расчеты орудий начали стрелять по своему смотрению, не особо надеясь попасть, а вокруг продолжали рваться фугасы.

Обстрел продолжался не более трех минут. Из множества выпущенных русскими снарядов лишь пять шестидюймовых и около десятка меньшего калибра нанесли хоть какой-то урон. Но девять из этих попаданий пришлись в ремонтирующийся «Микаса». При этом был поврежден кессон, а в нем самом и на броненосце загорелись смола и керосин, широко применявшийся в фонарях для внутреннего освещения, так как постоянного источника электричества на броненосце не было.

Работы велись с широким использованием дерева, так что от этих небольших вначале пожаров быстро занялись доски, брусья и прочие материалы. Поскольку корабль не имел действующих водоотливных и пожарных средств, тушить огонь оказалось нечем. Быстро разгоравшийся пожар вскоре охватил всю верхнюю палубу броненосца, а кессон, поврежденный одним из снарядов и осколками, не выдержал напора воды и рухнул.