Анжелика. Путь в Версаль

Прикрыв прически мантильей, чтобы приглушить блеск жемчугов, повязав поверх шелков и бархата передники, они переходили от одной нищенки к другой. За ними следовали служанки с корзинами, из которых дамы вынимали пирожные, фрукты, иногда пироги или половинку цыпленка – объедки с барского стола.

– О милочка! – произнесла одна из них. – Какая вы смелая, что в вашем состоянии в такую рань пришли за подаянием! Благослови вас Господь.

– Спасибо, я надеюсь, моя дорогая.

Последовавший за этими словами смешок показался Анжелике знакомым. Она подняла глаза и узнала графиню де Суассон, которой рыжая Бертилия подавала лиловую шелковую накидку. Графиня зябко закуталась в нее.

– Плохо Господь распорядился, заставив женщин девять месяцев носить в своем чреве плод минутного удовольствия, – сказала она аббатисе, провожавшей ее к воротам.

– Что бы осталось монахиням, если бы все было удовольствием в каждое мгновение мира? – с улыбкой отвечала настоятельница.

Анжелика резко поднялась и передала сына Лино.

– Присмотри за Флоримоном, – сказала она.

Но малыш вцепился в нее и стал кричать.

Тогда она сказала остальным:

– Ждите меня здесь и не двигайтесь с места.

Карета ждала на улице Сен-Мартен. Графиня де Суассон уже собиралась уехать, когда к ней приблизилась бедно одетая женщина с ребенком на руках и сказала:

– Сударыня, мой ребенок умирает от голода и холода. Прикажите одному из ваших лакеев доставить в место, которое я укажу, полную тележку дров, котелок супа, хлеб, одеяла и одежду.

Знатная дама с удивлением посмотрела на нищенку:

– Это уже дерзость, дочь моя. Ты ведь получила утром свою миску супа.

– Одной миски супа недостаточно, чтобы жить, сударыня. Я прошу у вас такую малость по сравнению с вашим богатством. Тележку дров и еду, которые вы будете мне давать, пока я не смогу устроить иначе.

– Невероятно! – воскликнула графиня. – Ты слышишь, Бертилия? Эти нищенки наглеют с каждым днем! Оставьте меня в покое, женщина! Не прикасайтесь ко мне своими грязными руками, или я прикажу лакею поколотить вас.

– Берегитесь, графиня, – очень тихо сказала Анжелика. – Берегитесь, как бы я не рассказала о ребенке Куасси-Ба!

Графиня, подбиравшая юбки, чтобы усесться в карету, замерла, не успев поставить ногу на ступеньку кареты.

Чтобы скрыть смущение, она схватила веер и стала обмахиваться им, что не имело никакого смысла: дул довольно сильный ветер.

Анжелика переложила Флоримона на другую руку, теперь малыш уже казался ей тяжелым.

– Я знаю, что кое-кто воспитывает ребенка мавра, – продолжала она. – Он недавно родился в Фонтенбло в такой-то день с помощью такой-то женщины, имя которой я могу назвать тому, кого это заинтересует. Двор будет приятно удивлен, когда узнает, что госпожа де Суассон тринадцать месяцев носила младенца под сердцем.

– Ах ты, шлюха! – воскликнула прекрасная Олимпия, чей южный темперамент всегда брал верх.

Она стала вглядываться в лицо Анжелики, пытаясь разглядеть его, но та опускала глаза, уверенная, что в таком жалком виде никто не сможет узнать в ней блистательную госпожу де Пейрак.

– Ну все, довольно! – с гневом сказала графиня де Суассон и поспешила к своей карете. – Мне бы следовало приказать поколотить вас. Знайте: я не люблю, когда надо мной смеются.

– Король тоже не любит, когда над ним смеются, – пробормотала Анжелика.

Благородная дама побагровела и рухнула на бархатные подушки, нервно прихлопывая вздувшиеся юбки.

– Король!.. Король!.. Буду я слушать, как оборванка болтает о короле! Это невыносимо! И что теперь? Чего вы хотите?

– Я вам уже сказала, сударыня. Совсем немного: тележку дров, теплую одежду для меня, моих малышей и двух мальчиков восьми и десяти лет. И какую-то еду…

– Ах, что за унижение – слышать, когда с тобой так разговаривают! – возмутилась графиня, от злости раздирая зубами кружевной платок. – А этот идиот – начальник полиции еще похваляется удачной операцией на Сен-Жерменской ярмарке… Будто бы он уничтожил разбойничий притон… Чего вы ждете, болваны? Почему не закрываете дверцу? – набросилась она на лакеев.

Чтобы исполнить приказание госпожи, один из них оттолкнул Анжелику, однако она не сдавалась и снова подошла к карете:

– Могу ли я прийти в особняк Суассон на улице Сент-Оноре?

– Приходите, – сухо отвечала графиня. – Я распоряжусь.

Глава XV

Господин Буржю, хозяин харчевни на улице Валле-де-Мизер, как раз приступал к первой пинте вина, вспоминая веселенький мотивчик, который прежде в этот час обычно мурлыкала мамаша Буржю, когда увидел входящую во двор странную компанию.

Кучка оборванцев – две женщины и трое детей – следовала за лакеем из богатого дома, в вишнево-красной ливрее, который толкал груженную дровами и одеждой тележку.

Довершала картину очень довольная такой прогулкой обезьянка, сидящая на пожитках и строящая рожи. Один из мальчишек держал в руках скверную скрипку и радостно пощипывал ее струны.

Господин Буржю вскочил, стукнул кулаком по столу и бросился в кухню, чтобы как раз застать там Анжелику, передающую Флоримона на руки Барбы.