Анжелика. Путь в Версаль

Интендант кашлянул и смущенно потер руки:

– Есть еще один пункт, господин маркиз, который присутствующая здесь мадам Моран попросила меня включить в контракт. Вот этот пункт: финансовые условия будут соблюдены лишь в том случае, если вы будете выполнять свои супружеские обязанности.

Филипп застыл на несколько мгновений, словно пытаясь осмыслить услышанное, потом лицо его вспыхнуло.

– О!.. В самом деле! – сказал он. – О! Право же!..

Он действительно лишился слов, и у Анжелики снова возникло смешанное чувство жалости и нежности, которое она порой испытывала к Филиппу.

– Ну это уж слишком! – выдохнул он наконец. – Бесстыдство, помноженное на цинизм!

Он весь побелел от ярости.

– А не скажете ли мне, Молин, как доказать всему миру, что я оказал честь ложу этой… персоны? Что я лишил девственности потаскуху, у которой двое детей и которая перебывала в постелях всех мушкетеров и финансистов королевства?.. Мне что, прикажете предстать перед трибуналом, как этот идиот Ланжей[8], которого вынудили в присутствии десяти человек доказывать свое мужское достоинство? А мадам Моран обзавелась свидетелями для этой церемонии?

Молин успокаивающе поднял руку:

– Не вижу причин, господин маркиз, по которым этот пункт привел вас в такое состояние. Он в действительности весьма – могу я позволить себе так выразиться? – выгоден как для вас, так и для вашей будущей супруги. Подумайте сами: если, поддавшись настроению или вполне понятному раздражению или злобе, вы начнете пренебрегать своими супружескими обязанностями, мадам Моран будет вправе через несколько месяцев аннулировать брак и вовлечь вас в дорогостоящий и смешной судебный процесс. Я принадлежу к реформатской религии, но мне известно, что невыполнение супружеских обязанностей является одной из немногих причин развода, которые признает Католическая церковь. Это так, господин капеллан?

– Совершенно верно, господин Молин, брак в христианской Католической церкви имеет одну цель: произведение на свет потомства.

– Ну вот! – мягко произнес интендант, и только Анжелика, которая его хорошо знала, уловила в его голосе иронию. – Что же до доказательств вашей доброй воли, то, полагаю, лучшим доказательством будет наследник, которого подарит вам супруга.

Филипп повернулся к Анжелике, которая слушала перепалку с безучастным видом. Но, почувствовав на себе его взгляд, она тоже подняла глаза. Ее прекрасное лицо в этот момент стало таким суровым и жестким, что по телу Филиппа пробежала дрожь. И это отнюдь не была дрожь наслаждения.

– Ладно, договорились, – медленно сказал Филипп, и губы его сложились в жестокую усмешку. – Будет исполнено, Молин, будет исполнено…

Глава XL

– Вы меня заставили сыграть такую отвратительную роль, какая мне и в голову прийти не могла, – сказала Анжелика Молину.

– Когда выбираешь одиозную роль, мадам, не надо вдаваться в детали. Важно просто отстаивать свои позиции.

Одетый в темное, сутулый, он шел следом за Анжеликой, провожая ее до кареты. Черная ермолка, худые руки, которые он то и дело потирал, – Молин был тенью, явившейся из прошлого.

«Я опять среди своих», – подумала Анжелика, и ее охватило ощущение полноты жизни, исцелившее все раны от унижения и от презрения Филиппа.

Она обретала свой мир, у нее появилась почва под ногами. На пороге интендант остановился и принялся внимательно изучать звездное небо над головой. Карета мадам Моран тем временем свернула во двор и остановилась перед крыльцом.

– Я все спрашиваю себя, – продолжил интендант, нахмурившись, – как мог погибнуть такой человек…

– Какой человек, Молин?

– Граф де Пейрак.

Анжелика вся съежилась. В последнее время к отчаянию, которое она всегда испытывала при мысли о Жоффрее, присоединились смутные угрызения совести. Ее глаза тоже поднялись к ночному небу.

– Вы думаете, что… он не одобрил бы… свадьбу с Филиппом?

Старик сделал вид, что не расслышал.

– Как мог погибнуть такой человек, вот что уму непостижимо! – повторил он, покачав головой. – Может, король все-таки вовремя понял…

Анжелика порывисто схватила его за руку:

– Молин… Вы что-то знаете?

– Я слышал разговоры о том, что король его помиловал… в последнюю минуту.

– Увы! Я своими глазами видела, как он горел на костре.

– Ладно, предоставим мертвым хоронить своих мертвецов, – сказал Молин с широким жестом пастыря, который ему очень шел и, наверное, помогал обманывать паству. – И да будет жизнь!

В карете, которая везла ее домой, Анжелика стиснула руки, унизанные кольцами. «Жоффрей, где ты? Почему отблеск костра, потухшего пять лет назад, все еще жив во мне? Если ты блуждаешь по этой земле, вернись ко мне!»

Она замолчала, сама испугавшись слов, которые шептала. Отсветы фонарей, расставленных на улице по приказу господина де Ла Рейни, ложились на ее платье. Как ей хотелось, чтобы наконец рассеялась тьма, где она брела ощупью…

Ей стало страшно. Она боялась Филиппа, но еще больше боялась Жоффрея, живого или мертвого!