Анж Питу

Королеве только этого и не хватало!

Как только Андре, вопреки своей всегдашней безучастности, произнесла эти опрометчивые слова и проявила эту необычную заботу, королева побелела как полотно.

– Сударыня, – осадила она Андре, – вы, кажется, вообразили себя королевой?

– Я, ваше величество, – пролепетала Андре, понимая, что из уст королевы впервые вырвался огонь, который так давно жег ее душу.

– Как! – продолжала Мария-Антуанетта. – Ваш муж на королевской службе, он едет к королю; если он подвергается опасности, то ради короля, а вы советуете господину де Шарни поберечь себя!

При этих грозных словах Андре лишилась чувств, она зашаталась и упала бы, если бы Шарни не бросился к ней и не подхватил ее.

Шарни был разгневан, это было заметно, и это привело Марию-Антуанетту в совершенное отчаяние. Она представала не только побежденной соперницей, но еще и несправедливой государыней.

– Ее величество королева права, – произнес наконец Шарни с усилием, – и вы, графиня, ведете себя безрассудно; когда речь идет об интересах короля, у вас нет мужа, сударыня. Я первый должен был приказать вам не давать воли чувствам, когда заметил, что вы изволите за меня тревожиться.

Потом, повернувшись к Марии-Антуанетте, сухо закончил:

– Я подчиняюсь приказу вашего величества и отправляюсь в путь. Либо я вернусь с вестями, с добрыми вестями от короля, либо не вернусь вовсе.

Не успела королева, охваченная гневом и ужасом, опомниться, как Шарни поклонился до земли и вышел.

Мгновение спустя за окном раздался цокот копыт – Шарни пустил лошадь галопом.

Королева оставалась недвижна, но ее душевное смятение было тем сильнее, чем более она старалась скрыть его.

Видя волнение королевы, все; и те, кто понимал его причины, и те, кто ни о чем не догадывался, удалились, чтобы дать государыне отдохнуть.

Она осталась одна.

Андре вышла вместе с другими, а Мария-Антуанетта велела привести к себе детей.

Глава 39. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Настала ночь, а с ней череда страхов и мрачных видений. Вдруг в глубине дворца раздались крики.

Королева вздрогнула и вскочила. Она распахнула окно.

Почти в то же мгновение на пороге, показались ликующие слуги с криками: «Гонец, ваше величество! Гонец!»

Три минуты спустя в прихожую вбежал офицер в гусарском мундире.

Это был лейтенант, посланный г-ном де Шарни. Он примчался во весь опор из Севра.

– А король? – спросила королева.

– Его величество прибудет через четверть часа, – доложил офицер, с трудом переводя дух.

– Целый и невредимый? – спросила королева.

– Целый, невредимый и в добром расположении духа, ваше величество.

– Вы его видели, не правда ли?

– Нет, но так выразился господин де Шарни, отправляя меня к вашему величеству.

Королева снова вздрогнула, услышав это имя, случайно прозвучавшее рядом с именем короля.

– Благодарю вас, сударь, вы свободны, – сказала она молодому дворянину.

Офицер поклонился и вышел.

Она взяла детей за руки и вывела их на парадное крыльцо, где уже собрались придворные и челядь.

Острый взгляд королевы в первую очередь отметил бледную молодую женщину; облокотившись на каменную балюстраду, она жадно всматривалась во мрак, не обращая ни малейшего внимания на королеву.

То была Андре. Прежде она всегда стремилась быть поближе к государыне, но нынче не заметила либо не соизволила ее заметить.

Обиделась ли она на Марию-Антуанетту за неистовую вспышку гнева, которую та обрушила на нее днем, или же в приливе нежности и тревоги ожидала возвращения Шарни и не думала более ни о чем?

Двойной удар кинжала разбередил незажившую рану королевы.

Она рассеянно слушала поздравления и радостные возгласы других своих подруг и придворных.

На время она забыла даже о сильной боли, мучившей ее весь вечер Тревога за короля, которому угрожало столько опасностей, заглушала боль.

Сильная духом, королева отринула все чувства, кроме священной привязанности сердца. Она сложила к стопам Бога свою ревность, принесла в жертву супружескому долгу все: и вспышки гнева, и тайные услады.

Без сомнения, сам Господь послал ей для отдохновения и поддержки эту спасительную способность ставить любовь к своему царственному супругу превыше всего!

В это мгновение – во всяком случае, так ей казалось – королевская гордость возвышала Марию-Антуанетту над всеми земными страстями себялюбие побуждало ее любить короля Итак она отринула и мелкую жен скую мстительность, и легкомысленное кокетство любовницы.

В конце аллеи показались факелы эскорта Лошади бежали быстро – и огни с каждой минутой разгорались все ярче. Уже было слышно конское ржанье и храп. Земля задрожала в ночной тиши под грузной поступью эскадронов.

Ворота распахнулись, часовые бросились навстречу королю с громкими радостными криками. Карета с грохотом въехала на парадный двор.

Ослепленная, восхищенная, завороженная, упоенная всем происходящим, всем, что она чувствовала раньше и вновь почувствовала теперь, Мария-Антуанетта сбежала по ступенькам навстречу государю.