Анж Питу

– Добрый день, государь. Как вы сегодня себя чувствуете? Не устали?

– Я проспал шесть часов, больше я не сплю. Чувствую себя замечательно. Мысль работает четко. А вы немного бледны, сударыня. Мне сообщили, что вы пригласили к себе доктора?

– Вот доктор Жильбер, – ответила королева, отойдя от оконной ниши, где стоял Жильбер.

Лицо короля просветлело, и он воскликнул:

– А, я совсем забыл. Но вы послали за доктором, значит, вам было плохо?

Королева зарделась.

– Вы покраснели? – заметил Людовик XVI.

Щеки королевы запылали.

– Опять какой-то секрет? – осведомился король.

– Какой еще секрет, сударь? – высокомерно ответила вопросом на вопрос королева.

– Вы меня не поняли. Я говорю, что вы, у которой есть свои любимые врачи, могли позвать доктора Жильбера с единственной известной мне целью.

– Какой же?

– Вы всегда скрываете от меня, когда вам дурно.

– Вот как? – несколько успокоившись, заметила королева.

– Да, – продолжал Людовик, – но будьте осторожны: господин Жильбер – мое доверенное лицо, и если вы ему что-то расскажете, он непременно мне передаст.

Жильбер улыбнулся и возразил:

– Увольте, государь.

– Вот так королева портит моих людей.

Мария Антуанетта издала тихий смешок, означавший, что ей хочется прервать разговор или что этот разговор ее утомляет.

Жильбер все понял, король – нет.

– Послушайте, доктор, – сказал он, – расскажите мне, что вам говорила королева, это ее развлечет.

– Я спрашивала у доктора, – вмешалась Мария Антуанетта, – почему вы так рано пригласили его к себе. Присутствие его в Версале утром озадачивает меня и тревожит.

– Я поджидал доктора, – помрачнел король, – чтобы побеседовать с ним о политике.

– А, прекрасно, – заметила королева.

С этими словами она уселась поудобнее и приготовилась слушать.

– Пойдемте, доктор, – сказал король, направляясь к двери.

Жильбер отвесил королеве глубокий поклон и двинулся вслед за Людовиком XVI.

– Куда же вы? – воскликнула королева. – Вы же собирались побеседовать!

– Мы будем говорить о не слишком веселых материях, сударыня, и мне хотелось бы избавить королеву от лишней заботы.

– Вы изволите называть заботами несчастья? – величественно воскликнула королева.

– Тем более, моя дорогая.

– Оставайтесь, я так хочу! – повелела королева. – Господин Жильбер, я надеюсь, вы не ослушаетесь?

– Господин Жильбер! Господин Жильбер! – воскликнул раздосадованный король.

– В чем дело? – осведомилась королева.

– Как в чем? Я собирался спросить у господина Жильбера его мнение относительно кое-чего, со мной он говорил бы свободно, по совести, а теперь господин Жильбер этого не сделает.

– Почему же? – удивилась королева.

– Потому что при разговоре будете присутствовать вы, государыня.

Жильбер сделал движение, которому королева тут же придала слишком серьезное значение.

– Почему же, – проговорила она, ища в нем поддержки, – господин Жильбер будет рисковать навлечь на себя мое неудовольствие, если станет говорить по совести?

– Это нетрудно понять, государыня, – отозвался король. – У вас своя политика, и она не всегда совпадает с нашей, а ведь…

– А ведь господин Жильбер – вы это ясно дали мне понять – с моею политикой не согласен.

– Это вытекает, государыня, – промолвил Жильбер, – из моих мыслей, о которых известно вашему величеству. Однако можете быть уверены: я скажу правду в присутствии вашего величества так же легко, как и в присутствии одного короля.

– А, это уже неплохо, – заметила Мария Антуанетта.

– Говорить правду следует отнюдь не всегда, – торопливо пробормотал король.

– А если она полезна? – спросил Жильбер.

– Или просто благонамеренна? – добавила королева.

– В этом мы и не сомневаемся, – прервал Людовик XVI. – Однако будь вы мудры, сударыня, вы предоставили бы доктору полную свободу выражений… которая требуется мне.

– Государь, – сказал Жильбер, – поскольку королева сама требует правды, а мне известно, что ум ее величества достаточно благороден и могуч, чтобы можно было ее не опасаться, я предпочитаю говорить в присутствии обоих августейших супругов.

– Государь, – поддержала королева, – я этого прошу.

– Я верю в мудрость вашего величества, – проговорил Жильбер, склоняясь перед королевой. – Ведь речь идет о счастье и славе его величества короля.

– Вы правы, что мне доверяете, – отозвалась королева. – Начинайте же, сударь.

– Все это прекрасно, – по привычке заупрямился король, – но вопрос весьма деликатный, и я уверен, что вы будете меня крайне смущать.

Королева не смогла сдержать раздраженного жеста. Она встала, затем снова уселась и бросила быстрый холодный взгляд в сторону задумавшегося доктора.

Поняв, что ему не совладать с королевой ни так ни этак, Людовик с тяжким вздохом уселся в кресло напротив Жильбера.

– Так о чем же идет речь? – спросила королева, когда военный совет таким образом определился по своему составу.

Жильбер еще раз взглянул на короля, словно прося у него соизволения говорить свободно.

– Да начинайте же, сударь, ради Бога, – ответил король, – раз королеве так этого хочется.