Антракт

На три месяца местом моего проживания стала неуютная полупустая квартира в старинном доме с трехметровыми потолками, пропахшая кошками и сиротливостью стен, у которых нет любящего хозяина. Бытовые условия были столь аскетичны, что даже вскипятить воду было не в чем. А набор мебели предполагал условие, что посетитель придет или со своим сидячим местом, или будет сидеть на табурете по очереди с хозяином, или сразу расположится в кровати, потому что их было две. Как и во всех старых домах, там были огромные окна с широкими подоконниками, и по вечерам я располагалась на одном из них и наблюдала жизнь в особняке напротив. Для меня та жизнь была сравни жизни на другой планете, где есть семья ни с одним поколением, где в доме несколько этажей, и одновременно в нескольких окнах горит свет, потому что он населен, и там протекает несколько жизней, объединенных единой нитью под названием «семья».

На вопрос, как мне показалось новое жилье, я пересказала свое впечатление о минимализме и колорите обстановки. На что получила ответ, что мне никто не обещал Хилтона. «Испытательный срок продолжается» – подумала я и принялась искать на улице кусты полыни, чтобы перебить кошачьи ароматы, неподвластные даже ароматизаторам.

Когда мой срок на проекте закончился, в квартиру заселился один из старожилов проекта, живший там до меня. Он сказал, что она стала уютной. Вот она, чудодейственная полынь!

И началась вторая серия испытательного срока. Моими коллегами стали молодые люди двадцати пяти – тридцати лет: хорошо образованные, интеллектульно развитые, уверенные в себе. Они были гармоничной командой.

Как же передать то ощущение, которое возникает, когда попадаешь в нелогичную ситуацию: по возрасту я им мама, по должности – подмастерье. Что я умею делать – сама не знаю. Знаю только одно: мне надо осваивать новое пространство яви. И еще я знаю точно, что каждому из них Леной будет задан вопрос про меня. И я никогда не узнаю, что они ответили.

Город меня совершенно очаровал русской стариной, Волгой, протекающей в нескольких десятках метрах от моего жилья, бесконечными храмами, покореженными социализмом, и еще не тронутым новоделом, самым старым в России театром, дающим классический русский репертуар. А еще Губернаторским садом в нескольких минутах ходьбы, манящим темными аллеями и разыгрывающимся в них воображением.

Я в Губернаторском саду.

…Качели белые парят,

Разбит кувшин. Меня он спрятал.

Взметнувшись в небо с легким риском.

В дыре я вижу пустоту.

То незаснеженная дрожь

В дыру мою никто не глянул.

Мелькнула ряби Волги вторя.

Меня пытались разобрать

С собой меня ты не возьмешь,

По запчастям, по тонким искрам…

Кувшин дырявый мной наполня.

Эти строчки написала моя гостья, приехавшая полюбоваться красотами древнего города. Они удивительно точно выражают смену настроения при входе в сад. Как будто решетка сада – это зеркало, отгораживающее от повседневности. И эта повседневность исчезает как только ступаешь за решетку сада.

Но красоты и театр были вечером. А днем была работа. Иногда мне казалось, что моя бедная голова погудит-погудит и лопнет как тот кувшин губернаторского сада. То, что ребята нарабатывали почти год, мне надо было освоить вчера. Потому что мне поручили ответственнейшую работу: приемку тестового примера от заказчика. А это значит, что функциональность системы я должна была знать наравне с ними как минимум, а делать вид, что знаю лучше их. А функциональность была не хилая: управление лакокрасочным производством. Ну а как начинает вредничать заказчик в период, когда его заставляют работать – это не передать. Начинаются дешевые интриги, обвинения, и мишенью этих нападок стала я, передовой редут автоматизации.

Пройдя ни один проект за годы работы в компании, я поняла, что начало любого проекта – это чистейшей воды авантюра как со стороны исполнителя, так и со стороны заказчика. Пожалуй, это относится не только к проекту, а к любому действию в жизни. Как говорил Наполеон: »Главное – ввязаться в бой, а там посмотрим». Наверное, это и называется смелость, которая берет города.

После недолгого осторожного присматривания ребята приняли меня в свою «упряжку», потому что я взяла на себя реальный груз и честно тащила его. Надо сказать, что облегчать мой груз никто не собирался, хотя иногда мне было невероятно тяжело. Но одновременно это меня радовало: значит, я уже не балласт, а почти утилизированный консультант.

Джентельменами ребята становились за воротами завода: нести мой чемодан было их заботой, равно как и ежеутреннее заезжание за мной на такси. И мой день рождения единственный раз в жизни произошел в кругу джентльменов. Мы собрались на пирушку, ели пиццу, запивали вином и слушали тяжелый рок, исполняемый брутальным интеллектуалом и красавцем Василичем на неимоверно красивой и дорогой электрогитаре. В память об этом дне остались хрустальные фужеры с необыкновенно красивым звоном. Имя им – Василич.