Антракт

Постепенно мы стали доверять друг другу. Главное, что ни у меня, ни у них не было гендерных претензий – мы были в разных возрастных категориях. А, как известно, бОльшая часть конфликтов между полами происходит именно на этой почве. Не скажу, что у нас сложилась модель поведения мать – сыновья. Мне казалось, что мы взаимно подтягивались в присутствии друг друга.

Пришла осень, и как неожиданно для меня начался этот проект, так же неожиданно и закончился. Мне было объявлено, что испытательный срок для меня тоже закончился, теперь мне доверяют стартующий проект в городе Б. на той же великой реке Волге, славящемся промышленными предприятиями, атомной станцией, родиной Чапаева и Челобанова и еще тем, что легальным местом встреч со жрицами любви является памятник Ленину. Уфффф….Второй испытательный срок я преодолела за пять месяцев.

Резиновые не ломаются

И снова об авантюрах. Наша команда была собрана из новичков, имеющих только теоретические познания в том, с чем нам предстояло работать. Но никто, кроме нас, об этом не должен был даже догадываться. Для заказчика мы – опытные москвичи, прошедшие ни один успешный проект. Среди нас было два необстрелянных москвича. Остальные – необстрелянные пензенско-тамбовские ребята. И один едва обстреляный, но еле живой от страха гастарбайтер – я. Сергей, везший нас на «заклание», изображал полную безмятежность в поведении, и только это держало меня на плаву.

Встретила нас очень милая дама – руководитель проекта со стороны заказчика Марина. Проводя экскурс в историю автоматизации, она нам поведала, что до нас у них работала команда из Армении, и их взаимно все устраивало, но вдруг умер руководитель проекта, и все развалилось. Все взгляды устремились на меня, и я пошутила, что в мои планы такое завершение не входит. Но слово было сказано, и оно странно отозвалось на мне: во время проекта умерла мама, а потом, после его завершения, умерла я. Но это будет потом…

А мы окунулись в кипучую деятельность, основной целью которой было внушить веру в руководство заказчика, что мы тут не зря приехали шашками махать и ежедневно демонстрировать новые галстуки, а то, что обещается, будет сделано и будет работать. Верили ли мы сами в это – вопрос. Но если бы не поверили в это первые лица, нам можно было собирать манатки и убираться в свою Москву.

И основным проповедником этой веры является руководитель проекта, то есть я. Мало того, что я потеряла сон от всей этой кутерьмы, я еще и мандражировала от ответственности миссии. Ну, еще и от того, что не особо верила в те зАмки, которые сама же под недремлющим оком Сергея и Юры сулила собравшемуся совету – спонсорам проекта. А они и не верили, причем выражали это крайне воинственно. Что не способствовало уверенности и задору презентации. Но как-то я с ней справилась. Аплодисментов не получила, но и в след не свистели. Ура, я справилась, наивно думала я!

Вечером Сергей и Юра пригласили меня в ресторан. Я уже могла улыбаться, и мне казалось, что слова одобрения все-таки заслужила. Но не тут-то было! Ехидные ухмылки Лены показались мне поцелуями по сравнению с жесткой критикой, которую они обрушили на меня. Фактически, не начав проект, я его провалила. Это был почти дословный текст. И основное обвинение заключалось в том, в моем голосе не было уверенности в успехе. Сергей, прошедший американскую школу бизнеса, уверял, что это самый большой недостаток руководителя – сомнение в успехе. Они были абсолютно правы, эти уверенные в себе интеллектуалы! И как им было объяснить, что неоткуда взять мне эту уверенность. И не только в успехе нашего проекта, а в успехе моего проекта под названием «жизнь в Москве». Нет, не жизнь – выживание. Должно было пройти почти два года на проекте, чтобы аборигены назвали меня «тяжелой артиллерией».

Божественные пропорции Луки Пачоли

И началась наша проектная жизнь. Основное, чем мы были заняты целый день – это узнаванием. Прежде всего друг друга, местности, в которой нам предстояло жить ни один год, местных жителей, с которыми нас свела проектная судьба. Так мы жили три недели, а потом на неделю возвращались в Москву. Личное пространство каждого состояло из номера в гостинице и заканчивалось за его дверью. Завтракали и ужинали мы в той же гостинице, а обедами нас кормили на заводе. У каждого из нас была своя мотивация в выборе такой жизни. И каждый пошел на это сознательно.

А вот личного времени не было ни у кого. То есть оно было только на сон. Все остальное было посвящено натаске. Есть такой термин в собаководстве. Тут надо сказать о Юре, нашем архитекторе, а по сути, гуру по натаске необстрелянных консультантов. Он пользовался непререкаемым авторитетом на всех проектах, но большую часть времени проводил с нами, потому что по масштабу наш проект сулил большое будущее, и руководство делало на него большую ставку. В воспитательных целях Леной добавлялся еще и третий аргумент: на проекте самый слабый руководитель.