Антошка Петрова, Советский Союз

Сначала Антошка думала, что она тотчас же вернется, и несколько минут ждала перед захлопнувшейся дверью, но, поняв, что Эмме Иосифовне не до нее, спустилась на пол лестничного пролета к батарее и, греясь, стала соображать, к кому бы в гости напроситься. Если бы не мороз и не проклятые сапоги, не о чем было бы беспокоиться. Спокойно дождалась бы автобуса, доехала зайцем до лесу, погуляла бы, посидела на бережку. Что она, раньше так не делала? Но сейчас, когда каждый шаг давался ей с трудом, даже мысль об обратном пути казалась невыносимой. «Может, попросить у них пять копеек и какие-нибудь старые валенки до завтра?» – подумала она, вернулась к квартире и только хотела нажать на кнопку звонка, как дверь вдруг сама распахнулась, и Артур чуть не сбил ее с ног.

– Ты что, с ума сошел?

Он и сам оторопел.

– А тети Дуси дома нет!

Антошка сделала удивленные глаза:

– Да? Ну тогда я пошла.

Она кинулась вниз по лестнице и весь обратный путь до остановки себя ругала: «Ну чего я испугалась-то, съел бы он меня, что ли?» Добежав, она оглянулась проверить, не видно ли автобуса, но в двух шагах от себя заметила Артура. Сердце ее сначала ухнуло в пятки, а потом шарахнуло, видимо, куда-то в голову, так как, заметив, что пальто на нем распахнуто, а концы шарфа свисают из кармана, она не придумала ничего лучшего, чем крикнуть:

– А ну застегнись!

Он даже замер от удивления.

– Застегнись, говорю!

– Да мне не холодно.

– Ага, а сам дрожит, как цуцик. Хочешь все каникулы с температурой проваляться?

Артур покраснел, но, вынув шарф, принялся наматывать его на худую, оттого, казалось, слишком длинную шею, а Антошка, бдительно следя за его движениями, лихорадочно соображала, что бы еще сказать.

– Ты случайно не знаешь, какой в «Родине» фильм идет?

Артур оживился.

– «Золото Маккены», американский, двухсерийный, говорят – классный, я как раз туда еду.

– Я тоже собиралась, да вот деньги забыла, хотела у тетки стрельнуть, а ее, как назло, дома нет, – затараторила Антошка, хотя мысль про кино пришла ей в голову секунду назад.

– Поехали, я заплачу. Мне отец на каникулы десятку дал!

Ей хотелось взвизгнуть от радости, но, соблюдая приличия, она лишь пожала плечами:

– Ты не думай, я тебе потом отдам.

– А я и не думаю.

Про холод и боль в ногах Антошка забыла. Одна мысль стучала в висках: что бы еще такое сказать, чтоб не увязнуть снова в душном, как кошмар, молчании, но в этот миг из-за поворота выползла неуклюжая гусеница автобуса, народ на остановке забеспокоился, Антошка схватила Артура под руку, и вместе их втянуло в туго набитое автобусное нутро.

Он был на целую голову выше ее. Всю дорогу она простояла, уткнувшись лицом в колючий ворот его пальто. Убаюканная теплом и мерным покачиванием, она впала в блаженное полузабытье, озвученное микрофонными хрипами объявлявшего остановки водителя и воплями какой-то неуемной гражданки: «Товарищи, ну пройдите же кто-нибудь в середину! Нельзя же быть такими эгоистами!»

Никуда Антошке проходить не хотелось. Хотелось ехать и ехать, не ища новых тем для разговора, не боясь показаться глупой, нескромной, смешной, ехать, куда – неважно, прижавшись щекой к Артуровой груди, краем глаза любуясь конусом его подбородка, линией щеки, выбившимися из-под шапки черными прядями со светящейся сквозь них малиновой мочкой. Артур тоже не делал никаких попыток заговорить, а когда за мостом толпа начала редеть, не поспешил отодвинуться, так что Антошке самой пришлось напомнить себе о девичьей скромности и, незаметно сделав шаг назад, сказать:

– Смотри, вон два места освободились!

– Да нам выходить на следующей.

Что-то изменилось с того момента, как они оказались в автобусе, будто полчаса, проведенные вплотную друг к другу, внутренне их тоже сблизили. Антошку не так сильно тяготило молчание, будто что-то очень важное они друг другу уже сказали, а Артур при выходе подал ей руку: «Держись, а то поскользнешься».

Стеклянный фасад кинотеатра с длинной очередью был виден от остановки, и почему-то сразу же стало ясно, что билеты кончаются. Оставив Артура стоять в хвосте, Антошка побежала проверить, не стоит ли кто из знакомых поближе к кассе, и в двух шагах от окошечка заметила Мишку с Андрейкой. Вернувшись, она думала Артура обрадовать. «Можешь не волноваться. Я знакомых встретила. Давай деньги», но он замялся: «Неудобно без очереди, люди стояли…»

Ему-то хорошо, он в ботинках, да еще небось с шерстяными носками, а ей каково?

– Давай деньги, а то не успеем, – заторопила она.

Щуплый Андрейка первым ее заметил и, ухмыльнувшись, ткнул Мишку в бок, а тот просиял:

– Какие люди! Тонечка! А я почему-то так и думал, что мы обязательно еще встретимся.

До кассы оставалось два человека, поэтому тратить время на пустые любезности Антошка не стала, а сразу перешла к делу:

– Ребята, купите нам два билета, а то мы в самом хвосте стоим.

Теперь Мишка подтолкнул Андрейку.

– С подружкой?

– Да нет, с приятелем.

Оба вытянули шеи, чтобы увидеть стоящих в конце очереди, и дрогнувшим от обиды голосом Мишка спросил:

– Это вон с тем длинным евреем, что ли?