Антошка Петрова, Советский Союз

После того как Антошка увидела, что Лида вытворяет на брусьях, она чуть с ума не сошла. Ночи не спала, прокручивая в голове все группировки, пируэты, махи и перемахи. Отпустив Лиду после показательной тренировки, Сергей Иванович сказал: «Все вы, конечно, как Харламова, через четыре года летать не будете, но кое-кто, если будет работать, как она, может ее и переплюнуть». Антошке показалось, что это он лично ей говорил, и твердо решила «работать».

С ладоней ее не сходили мозоли, с бедер синячищи. К боли она скоро научилась относиться, как к необходимому элементу тренировок, и уже не ныла, как раньше, свалившись с бревна или сорвавшись с брусьев, а вставала и вновь шла к снаряду. Через полгода, минуя третий, она получила второй юношеский разряд и заняла первое место по городу в упражнении на бревне. Вручая ей вымпел, Сергей Иванович подмигнул: «Шустри дальше».

Мать уже не заикалась о дрыганье ног с тех пор, как увидела Антошкино выступление на первенстве города. Когда барак почти в полном составе пришел поздравлять их с победой, Антошка с удивлением заметила в глазах у матери блеск загоревшейся в ней гордости. Соседи наперебой чокались с матерью, говоря: «Твоя-то далеко пойдет», а мать скромно поправляла: «Не пойдет, а взлетит».

Из той группы, с которой Антошка начинала, несколько девчонок отсеялось, зато появилась новенькая, Света Старикова, приезжавшая на тренировки из другого города. Сергей Иванович часто оставлял их со Светой на индивидуальные занятия, и вместо двух раз в неделю они теперь ходили в спорткомплекс каждый день, включая субботы. Дела у Антошки в школе шли со скрипом, потому что делать уроки ей приходилось урывками, но Сергей Иванович, действительно каждую неделю проверявший ее дневник, сходил к директору и убедил сделать для нее льготный график обучения. С тех пор учителя стали относиться к ней как к человеку, а Сомов даже написал записку: «Антошка, ты классная девчонка, прости, что я тогда облил тебя чернилами. Давай дружить». Но дружить ни с кем, кроме Ленки Завьяловой, у Антошки времени не было. Даже с Люсиндой их дружба свелась к тому, что та давала ей списывать математику, а Антошка учила ее делать колесо.

Два года она прожила, почти не выходя из спортзала. Из этих лет ей запомнились только новые элементы и комбинации, соревнования, сборы, спортлагерь «Старт», в который она ездила на все лето плюс зимние каникулы. А там было все то же: тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Теперь-то Антошка понимала, что Ленин имел в виду.

Понимала она также, что поднялась пока по спортивной лестнице только на первую ступеньку, а впереди еще целая тысяча, но не сомневалась, что если не халтурить, не жалеть себя и не задаваться, то ей удастся подняться на самый верх. Два года, засыпая, она представляла себе зал, где проходят олимпийские игры по спортивной гимнастике. В командном турнире побеждают румынки, уже выступили и Людмила Турищева, и Ольга Корбут, теперь все зависит от выступления самой молодой гимнастки, о которой еще никто в мире никогда не слышал. Взгляды тысяч притихших зрителей прикованы к маленькой фигурке на ковре. Голос диктора объявляет – Антонина Петрова, Советский Союз. Антошка снимает с себя куртку с надписью «СССР» и идет на старт. Ее движения четки и изящны, все ее существо устремлено к победе, тело безукоризненно выполняет множество раз повторенные во время тренировок комбинации. Команда смотрит на нее с надеждой, а за барьером, скрывая волнение, как дрессированный тигр, мечется Сергей Иванович. Антошка делает финальное сальто и замирает с последними звуками музыки. Зал взрывается аплодисментами, девчонки бегут к ней по ковру обниматься. Дома, глядя на нее по телевизору, мать плачет и смеется от счастья. А Сергей Иванович говорит: «Молодец, не подвела Родину».

Седьмой класс Антошка еле дотянула на тройки. Впереди были городские соревнования, на которых ей предстояло сдать экзамен на кандидата в мастера спорта. За два года она научилась справляться с волнением с помощью дыхания и счета, она не обращала внимания ни на лесть, ни на сплетни со стороны девчонок, но на неподвижном и серьезном лице Сергея Ивановича научилась различать и одобрение, и недовольство.

За несколько дней до соревнований она делала упражнение на бревне. Как не раз бывало, после двойного пируэта ей не удалось сохранить равновесие, но на сей раз приземлилась она не на мат, а на чугунную станину, к которой были привинчены стойки бревна. Обычно это место было укрыто матами. Перед тем как идти к бревну, гимнастки проверяли, все ли маты на месте. Как случилось, что сейчас опасное место осталось незащищенным, было непонятно.