Антошка Петрова, Советский Союз

Дальше события развивались, как в сказке. Вернувшись с чемоданом, Антошка вытащила из него своего плюшевого медведя, и все прямо грохнули со смеху. Вика Старостина звонко с места выкрикнула: «Это ее единственный свидетель», а Дымова в тон ей поддакнула: «Он же у нее говорящий», но Антошка невозмутимо просунула два пальца медведю в брюхо (шов от старости давно разошелся) и из ватных глубин одну за другой вытащила свернутые в тонкие трубочки записки с обещанием устроить ей «темную», обзываниями и черепами. Вообще-то она собирала эти записочки вовсе не для того, чтобы ябедничать, она хотела лишь доказать матери, во-первых, что не так уж была не права, когда не хотела ехать в этот придурочный «Юный буденновец», а во-вторых, что той вовсе не обязательно впредь так уж перед тетей Ниной заискивать, но, раз дело дошло до суда, решила использовать их как вещественные доказательства собственной невиновности.

Антошка протянула записочки заву. Тот, из красного вновь став бледным, прошептал: «Это заговор!» Дымова заверещала, что Антошка, мол, сама все эти записочки написала, но тот ее даже слушать не стал: без всякого голосования объявил ей строгий выговор и закрыл заседание. В тот миг, когда Антошка с мишкой в одной руке, с чемоданом в другой и с торжествующей улыбкой на лице выходила из зала, зав догнал ее, вырвал из рук чемодан и всю дорогу до камеры хранения уговаривал не рассказывать тете об этом «досадном недоразумении». Антошка важно кивнула, но в обмен на молчание потребовала перевести ее в старший отряд. Зав аж весь залоснился от радости: «Конечно, конечно, сегодня же, приказом».

В тот день по лагерю распространился слух, что Антошка – родная племянница жены министра Нины Антоновны. Нянечки, уборщицы, вожатые, даже усатые дядьки на портретах в аллее героев – все улыбались ей, как имениннице, а зав лично представил ее второму отряду, как «настоящего друга и товарища».

– Только скажи, если что не так, – настаивал он.

Конечно, в первый вечер Антошка все еще страдала из-за Веркиного предательства, да и страшновато было, что ее собственный обман вскроется, но добро продолжало сыпаться на нее, как из рога изобилия: девчонки из нового отряда отнеслись к ней не только как к «тети-Нининой племяннице», но и как к маленькой разбойнице, победившей целый отряд врагов, кроме того, уже через два дня на спартакиаде она быстрее всех пробежала стометровку и вывела свой отряд на первое место. Физрук предложил качать победителей, и ее качали всем отрядом. Кроме того, ее приняли в сборную лагеря по легкой атлетике. Теперь она не ходила ни на пионерские собрания, ни на политинформации, все дни проводя на тренировках, а вместо тихого часа вместе с ребятами из сборной до посинения плавая в бассейне. С Веркой они почти не пересекались, а если Антошка и замечала ее в столовой или на линейке, то всегда с презрением отворачивалась.

Время летело так быстро, что Антошка и оглянуться не успела, как наступил конец смены. В последний день в лагере был устроен прощальный вечер. Клуб украсили березовыми ветками и разноцветными лампочками, пригласили вокально-инструментальный ансамбль «Золотой орган» и разрешили переодеться в свою одежду. Оказалось, что специально для этого вечера девчонки привезли с собой кучу нарядов, а вот Антошке надеть было нечего: ни туфель, ни платья красивого, хоть сиди в палате и мечтай о доброй фее. Но фея не потребовалась! На вечер Антошку снаряжали всем отрядом, исключая мальчишек, конечно. Лида Кошкина одолжила ей свою запасную юбку, Роза Нахимова гипюровую кофточку, Света Старыгина туфли на каблуке, из которых она, к своему изумлению, всего за месяц выросла так, что они ей даже на полноги не лезли, а Таня Неймарк, самая главная в отряде красавица, накрутила Антошке волосы и накрасила так, что, взглянув на себя в зеркало, та восхищенно ахнула. Ей даже пришла в голову мысль никуда не ходить, а весь вечер простоять в умывалке перед зеркалом, но девчонки не дали и пяти минуточек. Схватив за руки, они увлекли ее к клубу, откуда на всю территорию уже гремела музыка.

Сначала Антошка чувствовала себя немного скованно, но через десять минут освоилась и весело отплясывала в общем кругу шейк. В глубине души она, конечно, нервничала, что вот сейчас заиграют медленный танец, а ее никто не пригласит. Однако, едва ансамбль грянул первые аккорды из «Песняров» и толстый усатый солист таким же голосом, как у Мулявина, запел «А-лек-сан-дры-ына», физрук Сан Саныч подошел и пригласил ее на танец. У Антошки аж глаза на лоб вылезли. Во дает! Пока они танцевали, Сан Саныч уговаривал ее серьезнее отнестись к легкой атлетике, записаться в спортивную секцию и обязательно приезжать на будущий год, а Антошка лишь молча кивала, деревянно переминаясь с ноги на ногу. После Сан Саныча на медленный танец ее пригласил Толик Подобедов, потом отбою от мальчишек уже не было.