Антитезис

— Вот к вечеру студент один пришел. Интересную историю рассказал. Есть в Люберцах какой-то филиал какой-то академии коммунального хозяйства. Или что-то в этом роде. Филиал платный и, как я понимаю, насквозь коррумпированный. Помимо официальной платы брали деньги за зачеты, экзамены. Впрочем, тот студент говорил, что честно учиться разрешали: кто не хотел платить, а честно сдавать — пожалуйста. Диплом, правда, бесплатно не давали, хоть ты честно его делай, хоть нечестно. Семьдесят тысяч рублей он стоил, и деньги принимал лично директор. Понятно, что почти никто в этом институте не учился, все только деньги отстёгивали. И тут какие-то студентки, которым стало жалко семьдесят тысяч на диплом, написали заявление в прокуратуру и попали как раз в рамки кампании по борьбе с коррупцией в вузах. И директора тут же на четыре года посадили. Ну, в принципе, ничего удивительного. Вот только догадайтесь, что тот студент просить пришел?

— Вернуть директора? — с ничего не выражающим лицом спросил Вирджил.

— Да, — Дима не ожидал такой проницательности и поэтому слегка растерялся, — теперь там никто — ни студенты, ни преподаватели — никто не знает, как сдавать дипломы. Студент этот несколько тысяч подписей принес — практически всех, кто там учится и преподает. И отдельно заявления от тех двух студенток. Возмущался очень, справедливости требовал, представляете?

Вирджил криво улыбнулся, собрался что-то сказать, но тут зазвонил телефон на столе. Вирджил нахмурился, взял трубку, послушал, положил обратно, оглядел стол и вздохнул.

— Господин Барон, — сказал он довольно желчно, — изволили забыть мобильник на моем столе. Мистика, какая-то с этим столом, не находишь? Короче, бери его и отнеси их благородию — он на улице в машине. Пикап фордовский.

Вирджил подтолкнул к Диме лежащий на столе телефон. Лукшин вздохнул, взял сотовый и вышел в коридор. Телефон, надо заметить, тоже не очень-то соответствовал статусу владельца. Всего лишь Nokia. Один из самых дорогих, правда — в титановом корпусе, но — Nokia. «Имидж — ничто?», — Дима иронично хмыкнул, крутя в руке телефон, потом его молнией пронзила мысль — в нем наверняка есть Юлин номер. Он остановился на середине лестничного пролета и сдвинул металлическую крышку. Залез в телефонную книгу, прокрутил немного и огорченно вздохнул — имен в ней не было — только фамилии и инициалы. Юлиной фамилии Дима не знал, а перебирать все фамилии и копировать подходящие «Ю» займет слишком много времени. Хотя… Дима ткнул в кнопку «Опции» и прошелся по меню. Ага, вот… выбрал «Скопировать книгу» и, с удовлетворенным возгласом ткнул в пункт «по Bluetooth». Выбрал в списке свой телефон, нажал «отправить» и, победно улыбнувшись, пошел дальше. Перед выходом глянул на экранчик, убедился, что передача завершена и задвинул крышку. Вот так. Вряд ли там будет очень много людей на букву «Ю» — можно будет просто тупо всех обзвонить.

Барон стоял возле своего «Форда» и задумчиво разглядывал фасад основного здания. Увидев выходящего Диму, встрепенулся и сделал пару шагов ему навстречу, протягивая руку.

— Спасибо, — сказал он, принимая телефон из Диминых рук.

— Пожалуйста, — Дима пожал плечами и скосил взгляд на пикап.

— SVT Raptor, — сказал Барон, — единственный в мире серийный гоночный пикап.

Дима промычал что-то неопределенное.

— Вещам дорогим я предпочитаю функциональные, — Барон снисходительно улыбнулся, кивнул Диме и сел в машину. Лукшин проводил отъехавший джип взглядом и вернулся в кабинет. Вирджил встретил его изучающим взглядом. Хмыкнул и сказал:

— Продолжая наш разговор. Как думаешь, вопрос какого из увиденных тобой просителей был самым серьезным?

Такого вопроса Дима не предвидел, поэтому задумался. Но ненадолго.

— Наверное, женщина, у которой детей отнимают. Все-таки это уж чересчур…

— Думаешь? — со странной интонацией спросил Вирджил, — а почему не журналистка?

Лукшин потрясенно вытаращился на Вирджила:

— Да вы что! Она даже сама к своему вопросу серьезно не относилась. Да и то — что в нем серьезного? Только людей от работы отвлекать…

— Вот как? Правящая партия наобещала народу много всего, из чего не сделала ровным счетом ничего. Даже наоборот. И что же тут несерьезного?

— Вы шутите, наверное, — Дима вздохнул, — да, конечно, «Единую Россию» этот манифест не украшает. Но он же предвыборный был!

— И что?

— Так они все такие! — Дима аж руками всплеснул, — у всех партий! «Проголосуйте за нас, и через десять лет в России будет рай на земле». Мыслящие люди это понимают, и оценивают по программам, по ее лидерам, а не по обещаниям. Да кто за них голосовать пойдет, если они прямо напишут, что поднимут тарифы на ЖКХ и урежут пенсии? Да никто! Даже те, кто поумнее — может и оценят честность, но на всякий случай все равно проголосуют за тех, кто обещает тарифы снижать, а пенсии — повышать.

— Во-от, — Вирджил поднял мясистый палец, — то, что предвыборные документы объективно должны быть лживы — это тебе не кажется серьезным?

Дима пожал плечами: