Антикварщики

Хозяйке квартиры на вид можно было дать лет сорок пять. Собранные назад некрашеные волосы с обильной сединой старили ее.

– А документ покажите.

Я показал удостоверение. Женщина, подслеповато щурясь, изучила его и сняла цепочку.

– Проходите, пожалуйста.

– Геннадий дома?

– Утром как ушел, так и не появлялся. За ним не усмотришь… У меня беспорядок, не обращайте внимания.

Особенного беспорядка я не заметил. Хозяйка, видимо, относилась к категории женщин, для которых не на свое место положенная книга – уже кавардак, а брошенная на стул одежда – индонезийское цунами.

– Как вас зовут?

– Валентина Николаевна. Я тетя Геннадия.

– Мы сотрудники Московского уголовного розыска, – я представился сам и представил остальных. – У вас будет произведен обыск, – я протянул постановление.

– Производите, – грустно и устало кивнула Валентина Николаевна. Кажется, она внутренне давно была готова к подобным неприятностям. – Что он опять натворил?

– Подозревается в совершении преступления.

– Преступления, – она опять вздохнула. – Вот беда-то. Все у мальчонки криво-косо в жизни. Так уж на роду написано, – она махнула рукой.

– Что, с детства связался с плохой компанией?

– С плохими родителями. Он сын моей сестры. Она и ее муж совсем пропащие. Сегодня она пьет и его матом кроет. Завтра он пьет – ее бьет. Мальчонке тоже доставалось. Ему лет пять было, родители пить ушли и на пять дней загуляли. Он один жил. Стеснялся из окна выглянуть, помощь позвать. Оголодал-то как. Я его увидела – в чем только душа держится. Испуганный, дрожащий, как мокрый котенок. После этого заикаться начал. Я тогда его забрала и добилась, чтобы Наташку с ее пропойцей родительских прав лишили. С того времени он у меня и живет.

Я только кивал. Сколько мне довелось слышать подобных историй. Обычная житейская гнусь, когда дети страдают от вечно пьяных, живущих впотьмах, в дыму родителей. До семи лет формируются основы личности человека. Травмирующие ситуации, которые у него были в этот период, он пытается повторить уже будучи взрослым, чтобы избавиться от вбитых пьяными родителями комплексов. Отсюда у многих страсть к насилию, преступлениям. Дети из трудных семей слишком часто становятся преступниками.

– Да и потом у Гены все как-то не так, не как у людей складывалось. С мальчишками плохими в школе связался. Хулиганить начал. Табачный ларек со старшими ребятами обокрал. Вижу, пропадает мальчонка. Тогда муж мой Сергей Владимирович, царствие ему небесное, отвел Гену в спортшколу. Думали, ветер в голове гулять перестанет. И правда, спортом занялся, компанию свою бросил. Чемпионом стал. Мы надеялись, что после школы на завод Лихачева пойдет работать. И я, и муж мой покойный всю жизнь ЗИЛу отдали. Эх, – она махнула рукой, – какой там завод! Месяцами денег не получаем. Вот и пошел Гена охранником в фирму. Молодой, здоровый парень – и в вахтеры устроился. И счастлив. Ох, беда. Как же нас до такой жизни-то довели?

– Довели… Так что, начинаем обыск? – спросил я.

– Ищите. Только ничего не найдете. Я бы сама отдала, да только Гена ничего неположенного бы домой не принес. Меня побоялся бы.

Появились понятые. Были соблюдены формальности, и начался методичный обыск. Пока мои ребята работали, я продолжал беседу с Валентиной Николаевной. Меня интересовали знакомства Геннадия, связи, как он жил.

– Однажды он домой пришел совсем с лица опавший. А потом какие-то бандиты приходили, его прямо у нас в квартире били. И Женьку, моего младшего, тоже ударили, а мальчонке всего десять лет. Меня запугали, убить обещали, если на помощь звать буду. Потом я хотела в милицию звонить, но Гена чуть ли не на коленях умолял этого не делать. Мол, какие-то у них там свои дела. Ох, страху мы тогда натерпелись.

Так, на Самбиста наезжала какая-то крутизна. Очень любопытно.

– Потом он как-то все уладил. А чуть позже у него деньги завелись. Видео купил. Машину. Мы с мужем на машину лет десять копили, а Гена за полгода купил. Ох, непорядок. Шальные деньги до добра не доводят.

– Этого человека среди его знакомых не было? – Я показал фотографию Датчанина.

– Видный мужчина. Серьезный, – оценила Валентина Николаевна. – Нет, не было.

Понятно, домами Самбист и Датчанин не дружили.

Мебели в квартире было немного. Мы быстро убедились, что ничего интересующего нас здесь нет. Пора закругляться. Напрасно только через пол-Москвы прокатились, бензин пожгли. Еще бабушка надвое сказала, что Самбист участвовал в нападении на квартиру писателя. Может, Датчанин его использовал лишь в массовках, когда надо было продемонстрировать игру мышц…

На лестничной площадке стукнула дверь лифта. В замочной скважине заворочался ключ.

Я приложил палец к губам и махнул рукой Симонову. Мы встали по обе стороны двери. Я расстегнул пиджак, чтобы рука была поближе к пистолету – мало ли что. Дверь резко распахнулась, и…

– Где же тебя носит, горе луковое? – всплеснула руками Валентина Николаевна. – Занятия два часа назад закончились.