Антикварщики

– Не имею представления. Я и у прокурора, и у следователя требовал, чтобы не лезли ко мне на фирму. Не терзали моих компаньонов. Ведь это пустая трата времени… Ей-богу, как будто не меня ограбили, а я с кистенем стоял на дороге. Я надеюсь, вы меня за разбойника не держите? – хмыкнул он.

– Ни в коем случае.

– Хоть это хорошо.

Он вытащил из кармана ключи и открыл дверцу синего «Ниссана».

– До свидания, – кивнул он мне, усаживаясь за руль.

– До скорого.

Он так рванул с места, что завизжали колодки. Что за жизнь пошла? Почему даже потерпевшие не могут быть откровенными? Приметы времени. Всем есть что скрывать. Даже жертвам…

* * *

– Б-без грошей сижу, – человек сильно заикался.

– А я Центробанк? Я деньги печатаю? Нет работы – нет денег… Когда ты прошлые бабки спустил?

– Да разве это б-бабки?

– Тебе «Газпромом» в одиночку владеть, чтобы денег хватало. Ладно, не телефонный разговор. Будет что-то – звякну.

Запись разговора Датчанина и его приятеля, стоящего у черты бедности и клянчившего денег на жизнь, закончилась. Шеф нажал на клавишу магнитофона.

– С кем Датчанин говорил? – поинтересовался Железняков.

– Геннадий Распадин, двадцати одного года от роду. Чемпион Москвы среди юниоров по самбо, – проинформировал Семеныч.

– Думаете, он при делах? – спросил Железняков.

– Надеюсь. Пока единственная интересная связь Датчанина. Наружка за Датчанином, между прочим, почти неделю ходит. Больше десяти дней мы ее держать не имеем права. Надо что-то решать.

– Можно произвести у Датчанина обыск и спрятать его в клетку, – сказал я. – Но он тертый калач. Много у нас шансов, что он расколется, когда мы найдем краденое или хотя бы завалящий ствол?

– Немного, – согласился шеф. – Что залог успеха в оперативной деятельности? Наступательность и напор.

– К отчетному собранию готовитесь? – осведомился я.

– Нет. К раздаче вам ценных указаний. Необходимо подстегнуть события. Пускай Датчанин сам принесет нам награбленное.

– А в чем юмор? – непонимающе спросил Железняков.

Шеф одарил его рассерженным взором, снял трубку и нащелкал номер.

– Александр, зайди ко мне с материалами по аргентинцам.

Быстрый, порывистый Саша Симонов обладал ярко-рыжей шевелюрой и талантом артиста. Мы его использовали, когда нужно было затеять какой-нибудь спектакль. Последняя его гастроль была связана с нашим делом. Саша прекрасно сыграл уголовника, пришедшего требовать долги за Рому Лазутина с Малыша, чем привел того в шок и сделал податливым. Психологически точно просчитанная комбинация сработала, и Малыш бросился ко мне за помощью, не ведая, что я все это и придумал.

– Излагай, – велел шеф.

– Педро Зарате, – Симонов положил на стол фотографию полного, насупившегося азербайджанца средних лет с глубокими залысинами. Впрочем, это был вовсе не азербайджанец, а аргентинец, хотя по внешности он вполне мог торговать грушами или анашой на Черемушкинском рынке. – Босс фирмы «Запад-Континент». По данным Интерпола, фирма представляет собой шарашкину контору с весьма темными связями, возможно, корни ее уходят в наркобизнес. Порядочные дельцы с Зарате на Западе и в родной Аргентине не водятся, чего не скажешь о наших властях предержащих. Вот, пожалуйста.

Симонов положил на стол еще одну фотографию. Там «азербайджанец» был с пейсатым израильтянином, притом лицо последнего мне показалось знакомым. Покопавшись в памяти, я понял, что это вовсе не израильтянин, а замминистра экономики России.

– Снято на закрытой даче, – пояснил Симонов.

– Где взял фотку? – спросил Железняков.

– Где взял – там уже нет. У Зарате хобби, даже болезнь – антикварные золотые поделки. Визиты в Москву он использует не только для того, чтобы обниматься с замминистрами и разворовывать нашу медь и теплоходы, но и для пополнения коллекции. Скупает ценные вещи и вывозит в родные края.

– А таможня где?

– Правильный вопрос. Вот еще одна фигура, – Симонов вытащил из папки следующую фотокарточку. С нее нам улыбался жгучий брюнет, из тех, что поют серенады по ночам и с балкона им в объятия падают размякшие дамы, – Рамон Мендос. Третий секретарь посольства Аргентины. И тоже любитель русской старины. Возит ее ящиками в дипломатическом багаже. Управы на него нет. Досматривать этого героя-любовника из телесериалов мы не имеем права.

Знакомая история. Кому, как не дипломату, удобнее всего возить наркотики и произведения искусства?

– Через Мендоса Зарате достает «антики». Не брезгует краденым. Раньше Мендос работал со Штангистом…

– Благополучно нами посаженным, – добавил я.

– Верно. Мендос остался без поставщика. Во всяком случае, без такого, кто дает гарантию качества предмета. Шушера, торгующая награбленными новодельными иконами в Измайлове, его не интересует. Теперь Зарате в печали. Ему скоро домой возвращаться, там кока уже созревает. Как же из Москвы да без сувениров?

– Надо искать ему поставщика, – резюмировал шеф.

– Датчанин? – хлопнул я в ладоши.

– Точно. Датчанин ищет, кому продать хороший товар. Мендос – у кого купить. Оба бредут в потемках без фонарей, и сами никогда друг друга не найдут. Поможем?

– Я – «за». Но как? – пожал я плечами.