Аноним

Под конец Люциан, чуть прогнувшись назад, послал Фрэнку несколько красноречивых взглядов за спинами сидящих между ними людей. Тот в ответ смог лишь выдавить подобие смущённой улыбки, стараясь не встречаться глазами с мадам Шарлоттой. Луиза весь вечер не отходила от Маргарет, фактически держась за подол её платья. Незнакомые люди немного пугали её, но под конец концерта, когда выступавших музыкантов одарили аплодисментами и цветами, Луиза почувствовала себя увереннее и изволила прогуляться по этажу. За этим её и застала баронесса, предложив провести в свою спальню и гардеробную. Они пробыли там не меньше часа: девочка потом увлечённо рассказывала, как много интересных вещей, скляночек и нарядов есть у мадам Шарлотты. Совсем как у её мамы!

Джерард уговорил оркестр подыграть ему и очень старательно исполнил небольшую партию Тристана из «Тристана и Изольды» Вагнера, чтобы порадовать хозяйку дома. Баронесса, будучи чистокровной немкой, обожала Вагнера, а Джерард, наоборот, недолюбливал. Поэтому выбрал именно его, чтобы выразить всю свою признательность Шарлотте за такой чудесный и душевный вечер. Фрэнк внимал, затаив дыхание. Он много раз слышал, как учитель играл на рояле, но никогда до этого — как он пел. Его голос, совершенно не оперный, но по-своему чудный, звучал чисто и искренне, лицо было крайне эмоциональным, а тело порой совершало экспрессивные выпады, помогая брать тот или иной ход. Баронесса — та и вовсе прониклась, стараясь незаметно промокнуть глаза платочком. Люциан нежно обнимал её за плечи и с нескрываемым интересом слушал Джерарда Мадьяро, снова сумевшего удивить всех.

— Ты так талантлив, мой друг, — хлопая, говорила баронесса, пока Джерард спускался с импровизированной сцены. — Ты — просто кладезь разнообразных талантов. Я даже порой завидую тебе.

— Право, не стоит, душа моя, — с искренней улыбкой отвечал Джерард, мягко обнимая её за плечи. — Мне очень грустно это говорить, но… уже поздно, и нам нужно отправляться домой. Благодарю тебя, что не дала этому вечеру пройти в одиночестве и унынии.

— Никогда, Джерард. Уныние — самый тяжкий грех, ты же знаешь, как я отношусь к этому.

— Знаю, а потому благодарю вдвойне — за показательную науку, — Джерард мягко поцеловал Шарлотту в висок и отвлечённо задумался над тем, как много в его жизни было бы нестыковок, шероховатостей и уныния, если бы не светлая голова его подруги — баронессы фон Трир.

****

Едва расстегнув пуговицы на кюлотах и развязав тесьму блузы, Джерард присел на край своей кровати, сметая с тумбы чайного цвета конверт. Этот свёрнутый лист бумаги не давал ему чувствовать себя окончательно спокойным весь день, напоминая о своём существовании навязчивым интересом.

Вскрыв едва сцепленное по центру послание, Джерард осторожно вытащил содержимое под свет луны из окна. Это оказался плотный лист тиснёной бумаги, свёрнутый пополам. А на нём, вводя Джерарда в изумление и лёгкий трепет, покоились три высушенных давно, задолго до сегодняшнего дня, травяных стебелька. Любопытно принюхиваясь и рассматривая цветы в сумраке, он осознал, что совершенно не хочет зажигать свечи. Как символично… Мята, барвинок и… куриная слепота? Ох, о чём только думал этот мальчишка?! Посылать такие знаки, не зная точно, поймёт ли он или же сочтёт за случайность?

На языке цветов барвинок — сладостное воспоминание; мята — жар чувств; куриная слепота — свидание.

Прислонив три иссохших цветка к носу, он жадно втянул необычный их запах. Будто несколько несочетаемых оттенков опрокинули в одну ёмкость и хорошенько встряхнули. Листики под чуткими пальцами хотели смяться, сломаться, но Джерард не собирался допускать подобного варварства.

Наконец, пришёл черёд свёрнутого листа… Удивлённо замерев, Джерард с наслаждением начал читать такой родной сердцу итальянский:

Tu sei il mio Sole…

Mi accompagni per tutta la giornata con i tuoi raggi forti, illuminando il cammino da fare.

Al tramonto mi regali un'immensa emozione, mostrandomi i tuoi tramonti dalle sfumature rossastre.

E la notte… non ti vedo più… ma non mi hai abbandonato: basta spostare lo sguardo al di sopra delle stelle e tu ci sei!

Вы — мое Солнце…

Весь день Ваши яркие лучи освещают дорогу, которую я должен пройти.

На исходе дня Вы дарите мне беспредельное волнение, являясь передо мной в алых цветах заката.