Ангел Аспида

– Предположу, что вы сейчас, дабы усмехнуться, полагаете, будто я физически не способен к греху блудодейства, потому настолько бесстрастно рассуждаю. Но не забывайте, помимо прочего, я нецелован, и разве нет губ у меня, разве недвижимы они, нет, мои морально нравственные мировоззрения и мироощущения духа высоки и непоколебимы, несмотря на призывы плоти тленной. Я вечный девственник нецелованный, ибо не стану спать с блудницей и девства деву не лишу.

– То вы искушаете меня, то наставляете, кто вы, соблазнитель или учитель нравственности, моралист или искуситель? То вы ломаете меня, то исцеляете, лишаете надежды, и даруете надежду. Вы, Аспид, воистину ужасны. – она отошла и с некоторой попранной гордостью униженно вопросила. – Значит, вы отказываетесь от меня?

– Для чего мне принимать то, что и так принадлежит мне. – ответил улыбаясь Аспид. – Я отныне владею вашей душой, значит, мне принадлежит и ваше тело подчиненное вашей душе, схема проста, как видите, я пресыщен вами, я познал вас, не прикоснувшись страстно, не признавшись в любви, не предложив брачный союз, в общем, даже не произнеся ни единого стоящего комплимента. Вы моя, даже когда меня нет рядом с вами. Однако вы, Джорджиана, заглянули мне в сердце, и это дарует вам малую свободу от моих притязаний. Я отказываюсь не от вас, а от порока, который чужд человечному истинному человеку. Вы для меня священны, ибо девственны, и более я не смею вас трогать своими немудреными речами. – может быть показалось, но во взгляде юноши мелькнула теплота. – Напоследок, позвольте, поддержать вас, пускай все желают испачкать вас грязью современного общества, однако вы, как высокая личность, сохраняйте благочестие, но не бойтесь, гордыня не постигнет вас, ведь всюду вы будете осуждены. А мученик свят, ибо терпелив и непреклонен в вере. Верьте в свою благословенную добродетель. – провозгласил Аспид и вышел из комнаты, а сестра смотрела ему вслед борясь с тем скоплением противоречивых чувств, ибо еще никто ее так не сокрушал, не вдохновлял.

Вышагивая вдоль коридора, Аспид заглянул в комнату Хлои. К его удивлению, та не повела и бровью. Его внезапно весьма раздосадовало это ее поведение, словно вульгарно ехидничало надоевшее безразличие, набившее оскомину нахальство, девичье хитроумие. Она просто-напросто скрывает свои эмоции, только и всего, она ревнивая ревностная собственница, а воображает, будто может свободно обходиться без его внимания – думал он, задумав двинуться дальше вдоль череды многочисленных комнат.

Аспид намеренно излагает свои мысли гротескно, в основе полагает эффект двойственности для упразднения смыслового содержания своего воздействия. Восхваляет одних женщин и укоряет других, отчего может создаться мнение, будто одних он любит, а других ненавидит, но это мнение ошибочно, ибо он уже размышлял о цветах человеческой души. Поэтому самая падшая женщина, всегда может покаяться и с момента того очищения, больше не согрешать, и никто не осудит ее, ведь ее грехи прощены Господом, а кто сможет проявить дерзость спорить с Творцом, точно не Аспид, или только он один. Но ему нужно было показать весы, две чаши полные миры и скверны, какую вкусишь ты, дева, избирай мудро, поступая, как велит твоя совесть. В отчаянном положении человека, стоит показывать только такие широкомасштабные картины, а выход из лабиринта всего один, но, сколько тупиков, сколько опасностей, не счесть, он мог бы рискнуть, явив весь радиус жизни, однако утомительно это, а времени так мало, а душ так нескончаемо много.

В разговоре с Джорджианой Аспид упомянул о своем девстве, которое он бережет, но не кичится им, оно как бы составляет единое целое с ним, безраздельно и незабвенно, в этом незнании он черпает знание. Девушка для него нечто загадочное, и это весьма интригует, это дает вкус жизни, ведь не знаешь не какую-нибудь теорему, а нечто прекрасное, немного похожее на тебя. Ведь в деве та же красная кровь, также бьется ее сердце, она также моргает глазами, вздыхает, радуется, печалится, живет и уходит в мир иной, дева рядом, но ты не знаешь ее, и эта нищета обогащает, испытываешь не вожделение страсти, а воодушевление, непрестанно говоришь – как прекрасны, Господь, Твои творенья. И Аспид не желал утрачивать то возвышенное благоговение, да, он часто говорит о низости и алчности женской натуры, но то лишь гротескный образ антипода, того святого видения, являющегося ежедневно в облике каждой девушки. Аспид черпает свои познания из нищеты духа, он не знает какова плоть женщины, поэтому пытается проникнуть в ее душу, и это оказалось весьма простым деянием. Его неопытность излучает доверие, его голубые очи льстят одним лишь своим светлым оттенком синевы. Девушки различают в нем слабость как в юноше, но силу как в неведомом полусказочном существе.

Я творец, нецелованный девственник, иль просто гений – живописал Аспид в душе своей образ свой божественный.