Анекдот как жанр русской словесности

Между тем д’Акоста, семейное благополучие которого, в отсутствие ненавистного ему Лестока уже не возмущалось, не переставал пользоваться милостью царской и, кроме иных прочих деяний, занимал даровую квартиру в доме архиатера Эрскина75, купленном, с 1719 г., в казну, за 500 рублей.76 И почитай никакое пиршество при дворе царском не обходилось без д’Акосты, о чем свидетельствуют и очевидцы, из коих назовем мы хоть господина Берхгольца, который был тогда каммер-юнкером Карла Фридриха, герцога голштинского.77 Сей господин Берхгольц, описывая, например, придворный праздник 25 апреля 1721 г., приводит, между прочего, следующее: «Я – говорит он – услышал спор между Монархом и его шутом Ла-Коста78, который обыкновенно оживляет общество… Дело было вот в чем: Ла-Коста говорил, что в св. Писании сказано: многие приидут от востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом. Царь опровергал его и спрашивал: где это сказано? Тот отвечал: в библии. Государь сам тотчас побежал за библиею, и вскоре возвратился с огромною книгою, которую приказал взять у духовных, требуя, чтобы Лакоста отыскал ему то место. Шут отозвался, что не знает, где именно находятся эти слова, но может уверить его величество, что они написаны в библии. «Все вздор, отвечал государь (по своему обыкновению, на голландском языке), там нет этого».79 Тот же господин Берхгольц сообщает, что у царя Петра было заведено, при всяком случае, пить здоровье «семейства Ивана Михайловича»80, то есть всего российского флота; и если этот тост бывал забыт, то д’Акоста имел право каждый раз требовать с царя по тысяче рублей, – вследствие чего царским деньшикам поставлялось обязанностью: напоминать о том государю.81 Стало быть, нет ничего мудреного, если д’Акоста, 24 августа 1721 г., т. е. перед самым заключением Нейштадского мира с побежденными шведами, подавал царю челобитную о награждении его, яко бы «за службы», землями из новоприобретаемых от Швеции, – и был в числе тех, на челобитные которых государь положил такую резолюцию: «Отдать, ежели нет наследников законных, против трактата с шведами».82 Какие именно земли получил тогда д’Акоста, доподлинно неизвестно.83 Но 16 мая 1722 г. государь пожаловал д’Акосте 100 рублей84, 22 января 1723 г. – 200 рублей85, а 1 апреля того же года повелел иностранной коллегии выдать ему шуточную привилегию на остров Гохланд86, причем д’Акоста увеселительно наименован королем Самоедским.87 Фавор д’Акосты не умалялся до самой кончины имп. Петра I, что явствует из заметок часто упоминаемого господина камер-юнкера Берхгольца, который, например, повествуя о времяпровождении герцога голштинского в 29 день апреля 1723 г., пишет: «Татищев88, так называемый философ Ла-Коста и другие подобные им веселые господа также приходили (к герцогу) с императором»89; а в перечне событий дня 22 июля 1723 же года упоминает: «его величество был (у герцога) в отличном расположении духа; а Ла-Коста и капитан Венц развеселили его еще более, потому что постоянно спорили между собою и говорили друг другу самые жестокие слова»90; наконец, описывая приезд царя со свитою к князю-кесарю91 Ромодановскому 6 сентября 1823 г., сообщает следующее: «Там нам всем тотчас поднесли по чарке его (князя-кесаря) адски крепкой дистиллированной дикой перцовки. От нее, ни под каким предлогом, не избавлялся никто, даже дамы. И при этом угощении, император сам долго исправлял должность хозяина, который собственноручно подносил чарки, причем не только тщательно наблюдал, чтоб на дне ничего не оставалось, но и спрашивал потом каждого, что он такое пил? Тотчас отвечать на этот вопрос было весьма не легко, потому что водка так жгла горло, что почти не давала говорить. Так как император не пощадил и дам, то многим из них пришлось очень плохо от этого напитка. Но никому так не досталось, как мосье JIa-Косте: его уверили, что после того надобно выпить воды (которой его величество тут же и приказал Василию92 принести большой стакан), и лишь только он это сделал, как не только почувствовал в горле жжение, в десять раз сильнейшее, но и разом отдал назад все, что съел, может быть, в продолжение целого дня, после чего ужасно ослабел и начал кричать, что должен умереть».93

Однако д’Акоста не умер, во всяком случае тогда. Смерть его последовала гораздо позднее, но в котором именно году – того не знаем.94

Сын д’Акосты, Яков-Христиан, в 1737–1739 годах, служил в полевой артиллерии капралом, каптенармусом и сержантом, а в 1740 г. пожалован в армейские полки подпоручиком.95

Существует ли ныне знаменитый род д’Акостов, сего утвердить не можем.

Михаил Хмуров.

Анекдоты д’Акосты

Шестидесятилетний возраст женщины

Один молодец96, женясь на дочери д’Акосты, нашел ее весьма непостоянною, и узнав то, всячески старался ее исправить. Но усмотрев в том худой успех, жаловался ее отцу, намекая, что хочет развестись с женой. Д’Акоста, в утешение зятю, сказал: