Андрей Смирнов

чистилище проторчать  придется.  Так что  уж будь  добр,   прочти-ка  все это  еще  раз,  чтобы  точно

сработало и чтоб им срок поменьше вышел. А то ведь нехорошо перед ребятами получится.

— Но...

— Давай-давай, читай! (В толпе рыцарей и пехотинцев раздались одобрительные возгласы.)

Надо, чтобы все как следует было.

И монах забубнил по второму кругу...

Когда   он   наконец   закончил,   мертвецов   стали   хоронить.   Над   могилой   светловолосого

оруженосца   мы   с   доном   Родриго   простояли   долго.   Наконец,   когда   мы   двинулись   к   следующей

могиле, я спросил:

— Он ведь не был... здешним?.. Откуда он?

Родриго коротко взглянул на меня, потом снова посмотрел на холмик свеженасыпанной земли.

— Вы не правы, Андрэ. Кнут родился в Лангедоке.

Я приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Он родился в Лангедоке, — спустя некоторое время повторил Родриго, — но вот его отец

был не отсюда. Его тоже звали Кнут, и он был родом из Норвегии. Двадцать лет назад он гостил у

моего отца. Пробыл пару месяцев... ну а после его отъезда через положенный срок одна служанка

родила  мальчика...   да...   Через год  или  полтора   я  собирался  отправить  его  в  Норвегию,   посвятив

перед тем в рыцари... Теперь уже не придется... Хотя ему было всего девятнадцать лет, на мечах он

дрался так же хорошо, как я сам. Наверное, все дело в крови...

— Наверное, у него был хороший учитель.

— Может быть, вы и правы, Андрэ... Может быть... Но пойдемте дальше — нас уже ждут.

* * *

...Рауль порывался уехать в тот же день, но Родриго удержал его, напомнив о том, что у нас

слишком много раненых, которые не перенесут дороги. Решено было отложить отъезд на три дня.

Волей-неволей Раулю и Бернарду пришлось помириться — не рычать же трое суток друг на друга. В

разговоре ни тот ни другой религиозных вопросов старались больше не касаться.

Время между обедом и ужином мы провели вместе с Бернардом — он показывал мне замок и

развлекал   разнообразными   историями.   Вообще   не   понимаю,   как   Рауль   мог   ссориться   с   этим

человеком   —   лично   мне   эн   Бернард   показался   весьма   умным,   интересным   и   тактичным

собеседником.   Помня   их   утреннюю  стычку  с  виконтом,   я  боялся,   что  барон   попытается  завести

какой-нибудь   душеспасительный   разговор,   однако   этого   не   произошло.   Похоже,   Бернарду   было

совершенно   наплевать,   какой   религии   придерживается   собеседник   —   лишь   бы   не   трогали   его

собственную.   Мы   очень   мило   побеседовали   «за   жизнь».   На   вопрос,   не   был  ли   он   в   Палестине,

Бернард дал ответ, который изумил меня, учитывая нравы этого века. Бернард сказал, что считает

идею крестовых походов глупой и бессмысленной.

— Но почему вы так думаете?!

— Верить в то, что где-то существуют «святые места», которые могут быть осквернены и от

того их святость может быть как-то нарушена, — значит признать превосходство плотского мира над

миром духовным.

Впрочем, сообщив свое мнение, Бернард тут же уточнил, что он никого не хотел оскорбить. Я

сказал, что все в порядке, и, вспомнив войны, которые велись в мое собственное время, добавил, что

за какие бы красивые лозунги люди ни умирали, любая более-менее масштабная война начинается

совершенно по другим причинам, чем те, которые написаны на лозунгах.

Бернард спросил, что такое лозунги. Я объяснил. Жаль, что нельзя поделиться с ним своими

настоящими проблемами. Ибо жизнь Леньки Малярова закончилась где-то в будущем, на Дворцовой

набережной. И жизнь странствующего рыцаря Андрэ де Монгеля тоже закончилась. Потому что я,

нынешний,   не   видел   никакого   смысла   в   том,   чтобы   слоняться   по   дорогам,   искореняя   «ересь».

Конечно,   я   ничего   не   имел   против   того,   чтобы   погулять   в   хорошей   компании   или   прикончить

дюжину негодяев.  Но хотелось бы  большего.  Например,  выяснить,   кто организовал  превращение

рыцаря Андрэ в Леонида Малярова. Или наоборот. Кто и зачем?

* * *

...Мы столкнулись в какой-то проходной комнате на верхнем этаже — я поворачивал за угол, а

они шли мне навстречу. Две молодые девушки — одна тоненькая, светловолосая, с веснушками на

щеках и смеющимися глазами, вторая постарше, похожая на испанку, полногрудая и широкобедрая...

взгляд — как темный омут... Кажется, светловолосую я уже видел здесь, но как-то мельком... Когда?

На вчерашнем пиру? Да, кажется...

Девушки отступили на полшага. Ни малейшего смущения, напротив,  «испанка» откровенно

разглядывала меня, и светловолосая прошлась оценивающим взглядом.

— Эээ... Добрый день, — сказал я.

И посторонился, чтобы дать дамам пройти.

Но дамы идти дальше не пожелали.

— Добрый, сьер Андрэ! — сказала светловолосая. — Вы что-то ищете?

— Да, в общем, ничего, — усмехнулся я. — Шпионю помаленьку.

— Шпионите? — Она сделала большие глаза.

— Да, — со вздохом признался я. — Шпионю. Я тайный агент короля Англии.

Светловолосая снова сделала большие глаза: «Ой!» «Испанка» молча усмехнулась.

— Как интересно! — прощебетала светленькая. — А я думала — вы герой.