Андрей Смирнов

в этом роде… но пока никакой организации я не наблюдаю. У нас всегда были свои интересы.

Были и будут. А эти встречи — всего лишь способ их осуществить. Никто не собирается

отказываться от более… традиционных способов. Но в некоторых случая, как ни странно,

переговоры могут быть эффективнее войны. И то, и другое — лишь инструмент для достижения

цели, не более того. Нет «запретных» средств и «разрешенных», и ты напрасно пытаешься

провести такое разделение. Есть более эффективные и менее эффективные, вот и все.

Кэсиан медленно кивнул. Возможно, его выводы были слишком поспешными. Следовало

вернуть Силу, собрать информацию, и лишь потом давать какие-то оценки… Но у него было

неприятное предчувствие. Ощущение надвигающейся беды. Смутное и неоформленное поначалу,

оно усиливалось по мере того, как Сила, утраченная пятнадцать тысяч лет назад, возвращалась к

своему господину. Его чувства обострялись, мир становился больше, и ощущение тревоги росло…

Он пришел к выводу, что, обвиняя Дайнеана, он лишь пытался найти кого-то, кто мог бы стать

причиной беспокойства. Что-то в этом мире было не так… Нужно полностью вернуть Силу и

разобраться — что.

— А почему вы вообще заинтересовались Обителью? — Спросил Кэсиан. — В таком

составе… Мне казалось, она не тянет на общую угрозу…

— Кто-то выпустил сгиудов, — перебил его Гасхааль. — И всем очень хочется узнать —

кто.

— Сейчас они мало чего стоят. По существу — обычные ангелы, способные убить лишь

слабейших из нас. Они были опасны в старые времена, когда их хранила Сила Кадмона, и

манипуляция значениями не приносила результата: влияние Сил аннулировало друг друга, и Лорд

в противостоянии с ангелом-убийцей оказывался вынужденным полагаться на обычное

волшебство… Но Кадмон давно пал, и кто бы не попытался извлечь на свет одну из его любимых

«пугалок» — он промахнулся: сгиуды перестали быть опасны. По крайней мере, для тебя или для

меня.

— Кто-то мог бы попытаться занять место Кадмона.

Кэсиан покачал головой.

— Невозможно. Больше ни у кого не будет такой власти. Просто нет способов ее получить.

— Да, это кажется очевидным, — согласился Повелитель Ворон. — Прежде все

мироздание было организовано и подчинено единому центру. Но теперь Боги изгнаны, и вместо

былого единства власти — раздробленность; взамен общего, навязанного сверху порядка —

частные договоренности, союзы и войны, хрупкий баланс, основанный на взаимном

противопоставлении всех и вся. Раз нет Богов, они не могут и делегировать свою власть кому-то

одному, ты это хотел сказать? Ты прав. Никто не может занять место Кадмона. Но это не значит, что никто не попробует.

— Я не понимаю, почему заранее обреченная попытка привлекла к себе столько внимания.

Попробовать может кто угодно… собственно, трудно найти того, кто отказался бы попробовать.

Но, поскольку этим занимаются все, это и есть — хрупкий баланс взаимного противостояния, не

так ли?

Гасхааль некоторое время молчал.

— В этой истории со вторым появлением сгиудов есть слишком уж много такого, что

настораживает, — наконец произнес он. — Но обсуждать это здесь… — Скептический взгляд по

переулку, где они находились. — Уволь.

— Да, ты прав.

— Восстанавливайся. Когда Сила вернется к тебе, мы встретимся и поговорим. И у меня к

этому времени, я думаю, прибавится ответов.

— Так значит, ты так и не выяснил, что хотел? Эдвин в Обитель был послан зря?

— Кое-что выяснил, но не все… Так, теперь об Эдвине. — Взгляд Гасхааля сделался

ощутимо холоднее. — Он мне еще нужен. Поэтому — никакой помощи его попыткам понять кто

он и что он с твоей стороны быть не должно. Это понятно?

— О, вполне! Но не я определяю неосознанные мотивы и побуждения этого мальчика. Не я

тянул его за язык, требуя прогулки в Лабиринт Ушедших.

— Он действует так, как действовал бы я сам на его месте. Собственно говоря, он и есть я,

но с другими качествами, другими привычками, другими воспоминаниями, другим кругозором…

Ничего удивительного, что он ищет ответы. Я бы их тоже искал. Но я не всегда успеваю

вмешаться и отвратить его от неверных ходов. Его вполне естественное стремление к

самопознанию в случае успешного осуществления приведет лишь к преждевременному

исчезновению. Он не должен попасть в Лабиринт Ушедших.

— Понимаю, — Кэсиан кивнул. — Но я уже дал обещание.

— Нарушь его, — Гасхааль усмехнулся. — Разве ты не хозяин своему слову?

Кэсиан с полуулыбкой покачал головой.

— Не буду ничего нарушать.

— Тогда убеди его не ходить.

— Как?

— Не знаю. Ты всегда был расчетливым и хитрым. Придумай что-нибудь.

— Я не смогу ничего сделать, если ты не внушишь ему неосознанного желания не ходить.

— Я это сделаю, — пообещал Гасхааль. — А ты, уж будь любезен, приведи какие-нибудь

разумные и очень убедительные аргументы. Потому что если ты этого не сделаешь, и он все-таки

пойдет туда наперекор своему подсознательному желанию не идти — то я отрежу тебе голову,

мой дорогой брат. Я не шучу.

Кэсиан кашлянул, издал какой-то неопределенный звук, шумно втянул воздух и посмотрел