Андрей Смирнов

«загрязненными», но те, кто состроены с этими областями могут сказать тоже самое про

лекемплет Обители. Это всего лишь система, существующая внутри Света, но не весь Свет. И уж

тем более это не «настоящий» Свет. Что правильно, а что нет, ты оцениваешь лишь  через свою

систему. У тети она другая, у кого-то третья…

— Откуда ты это знаешь?

— От Вилиссы. Она ведь не вчера получила свое Имя и повидала многое. Ну… представь,

что кто-то привел тебя в новый мир и ты увидел пустыню от горизонта до горизонта. Твой

проводник говорит, что это мир безжизнен и мертв, и у тебя нет причин ему не верить, тем более

что твои глаза подтверждают то, что он говорит. Но на самом деле ты просто стоишь посреди

большой пустыни, вот и все. А в мире есть и моря, и леса, и горы, и города. Теперь понимаешь?..

Отличие моего примера от случившегося с нами — в том, что ученики Обители носят свою

«пустыню» с собой. Куда бы мы не пошли, мы будем видеть только ее и так будет до тех пор, пока

мы не разорвем связь с лекемплетом Обители или пока он не будет разрушен.

Дэвид долго молчал, обдумывая услышанное. Та половинка его души, которая

сформировалась в последние полтора года, настойчиво бубнила: Эдвин лжец и предатель, он

одержим нечистыми силами… жалкая марионетка Обладающих, что он может знать о благом

источнике бытия?.. Дэвид не спорил, он позволял этому голосу звучать, как и второму,

принадлежавшему старому «эго» землянина, восстановленному Вилиссой. Второй голос требовал

заткнуть фанатика, и не просто заткнуть, а полностью удалить всю эту новую личность с ее

извращенными представлениями о мироздании и вернуться к тем ценностным ориентирам,

которые Дэвид имел до прихода в Обитель. Единственно правильным ориентирам, само собой.

Каждая из половинок требовала, чтобы именно ее воззрения были признаны самыми

правильными, окончательными и не подлежащими сомнению. В первом случае доминировало

желание выполнять волю таинственного благого надмирного источника, явленного в своих святых

(мастерах Обители); во втором — желание вернуть Идэль, быть вместе с ней, отдать ей всего себя, без остатка… Вилисса оказалась права: две «высшие ценности», каждая из которых стремилась

стать единственной в какой-то мере подавляли, сводили на нет притягательную силу друг друга.

Дэвид ощущал внутреннее мучение, душа рвалась — и все же, сейчас он смог впервые трезво

взглянуть на свои отношения с Идэль. Ему не понравилось то, что он увидел. Любовь — это

замечательно, но становиться «бесплатным приложением» к другому человеку? Он утратил

внутреннюю независимость, вступил на путь, в конце которого его ждало полное растворение в

другом. И что в итоге? Как долго протянули бы их чувства, если бы все и дальше катилось по этой

дорожке? Сохранила бы Идэль любовь к человеку, из которого могла бы вить веревки?.. Нет. Рано

или поздно он бы ей наскучил. Отдать другому  все, утратить способность жить без него или без

нее — романтично и трогательно, но в долгосрочной перспективе — ужасно. Любовь —

отношение между двумя субъектами; если один из субъектов полностью растворяется в другом,

перестает существовать как самостоятельная единица, то следом за ним умирает и любовь;

остается привязанность, нужда, привычка…

Их чувства не успели выцвести и переродиться, и Дэвид по-прежнему желал вернуть

Идэль из Страны Мертвых, но он понимал, что вне зависимости от того, удастся ему это или нет, что-то в его отношении к принцессе нужно будет менять. Оставалось лишь понять, что именно…

Но он еще успеет поразмыслить над этим. Потом.

— Ладно, — сказал землянин, посмотрев на Эдвина. — Что дальше? Мой вопрос все еще в

силе. Почему ты уверен, что мастера не заметят, что с нами произошло? И каким образом тебе

удалось сохранить впечатление о том, что ты… все еще тот, кого они воспитывали?

— А с чего бы им что-то подозревать? — Вопросом на вопрос ответил Эдвин. —

Благодаря их стараниям и у тебя, и у меня есть полноценная «правильная» индивидуальность.

— Уже нет. — Покачал головой Дэвид.

— Почему? — Эдвин сделал удивленные глаза.

— Ты сам знаешь.

Хеллаэнец некоторое время молчал, покачивая в руке бокал с идирой.

— Ну так?.. — Поторопил его Дэвид.

— Думаю, как бы тебе объяснить… Вот представь, что ты встретил волка-оборотня. В

человеческом виде или в зверином — неважно. Как ты сможешь узнать, что это именно

оборотень, а не человек и не волк?

— По Тотемной магии. Кроме оборотней ее никто, насколько я знаю, не применяет.

— Предположим, он эту магию по каким-то причинам не применяет.

— Рискну предположить, что у них в принципе гэемон немного иначе устроен, чем у

обычных людей и волков.

— Отличия действительно есть, — признал Эдвин. — Хотя обнаружить их намного

сложнее, чем ты думаешь. Но для простоты допустим, что ты обычный человек и умеешь видеть

только тела.

— По поведению.

— Предположим, что этот гад поставил перед собой задачу обмануть тебя и будучи

зверем, ведет себя как зверь, а будучи человеком — целиком как человек.

— Тогда никак.

Эдвин изобразил на лице значительное выражение и поднял руку, указуя пальцем куда-то

вверх.

— Вот.

Дэвид несколько секунд размышлял.