Андрей Смирнов

разделиться на две части, и он стоял в точке разрыва.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Не относись к ним серьезно, — посоветовал Эдвин.

— К чему?..

— К кому! — Хеллаэнец засмеялся. — К тем двум людям, между которыми ты сейчас

стоишь, не зная, кого выбрать. Ты потерял себя, твое ощущение непрерывности существования

нарушено и ты не знаешь, с каким из двух образов «себя» отождествиться, чтобы вернуть покой в

душу. Брось. Это не ты. Ни тот, ни другой. Это всего лишь твои состояния. Какое из них ты

примешь за правду, такое ею и станет.

В этих словах что-то было… Дэвид уцепился за них, как утопающий — за протянутую

руку. Да пусть вселенная разламывается не на две, а на двадцать две части. Он — не там и не тут, он —  здесь… А все остальное не имеет значения.

Стало лучше. Это необычное чувство, ощущение бытия  здесь-и-сейчас было настолько

сильным и чистым, что рвущее напополам мироздание просто утонуло в нем. Он переживал

раздвоение личности, но как только сумел отстраниться от обоих и найти себя в настоящем,

каждая из этих псевдоличностей стала кричать и добиваться своих прав уже существенно тише.

Нет, они не успокоились окончательно, до этого было еще далеко, но, по крайней мере, борьба с

ними перестала отнимать все внимание и напрягать все душевные силы, да и само их

одновременное существование уже не казалось такой тотальной катастрофой, как раньше.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Дэвида.

— Не за что. Вернемся в гостиную?

— Ага. Где твоя тетя?

— Разбирается с теми «улучшениями» которые были добавлены в наши души и

энергетические тела. Это надолго.

— Разбирается без нас?

— Пока мы были в беспамятстве, она сняла Склепки и получила всю остальную

необходимую информацию. Сейчас мы ей не нужны. Возможно, понадобимся позже, но не факт…

Идем?

Они вышли из комнаты. Пока шли по коридору, Дэвид испытал чувство узнавания…

Замок уже не казался враждебным и чуждым. Он провел здесь месяц… и теперь эти воспоминания

возвращались.

— Не слишком ли рано? — Спросил он Эдвина. Шагавший впереди молодой барон

оглянулся через плечо. Уточнять, что именно было сделано рано, не потребовалось — Эдвин

уловил его мысль с полуслова.

— В самый раз, — ответил кен Гержет. — Слишком затягивать с перекодировкой было

нельзя. К концу обучения мы должны были настолько измениться, что наши прежние личности к

тому, что из нас бы сделали, уже вряд ли удалось бы приживить.

— А сейчас что? Ни то ни се. Нас раскусят, как только мы вернемся.

— Не раскусят. Меня же не раскусили. А мне тетушка вернула память еще месяц назад, во

время предыдущего визита.

— Да? И зачем ты тогда на нее напал?

— Когда? — Удивился Эдвин.

— Сегодня.

— Поправка. Атаку предприняла она. На меня — для перестраховки: вдруг мне в Обители

опять мозги промыли? Знать она этого не могла.

— Не промыли? — Усмехнулся Дэвид.

Эдвин улыбнулся и не ответил. Открыл дверь в гостиную:

— Выпить что-нибудь хочешь?

— Я бы лучше перекусил, честно говоря.

— Тогда нам дальше.

Добрались до малой столовой, и Дэвиду было предложено воспользоваться генератором

продуктов. На самом деле, есть землянину не хотелось, но у него было чувство, что если

проглотить хоть что-нибудь, неприятное внутреннее ощущение раздвоенности, может быть,

пройдет окончательно. Психика человека слишком тесно увязана с его физиологией: душевные

терзания легко переходят в телесные недомогания, но этим можно воспользоваться и обратную

сторону: простое удовольствие от еды или секса способно заглушить почти любое страдание духа, каким бы тотальным и всеохватывающим само по себе оно не казалось бы.

Дэвид заказал тостеры и стакан томатного сока. Он чавкал так аппетитно, что Эдвин не

выдержал и извлек из «холодильника» вазочку с печеньем и кувшин  идиры — слабоалкогольного

нимрианского напитка, представлявшего собой нечто среднее между вином и фруктовым соком.

— Я не могу понять одного… — проговорил Дэвид через некоторое время. — Конечно,

можно считать, что в Обители нам просто промыли мозги. Но ведь дело не только в словах. Они

открыли нам иную реальность, и она была чертовски убедительной. Это что, тоже все неправда?

То, что действия человека имеют этическое измерение и это не фантазия, ты знаешь сам. Ты видел

это, ощущал так же как и я.

— И ты теперь не знаешь, что делать с увиденным? — Эдвин улыбнулся.

Дэвид кивнул.

— Да. Глупо отрицать реальность. Они показали нам нечто новое. Я вижу арайделинг

Света и сейчас, хотя в этом замке он и затуманен. У меня галлюцинация?

— Нет, конечно, — Эдвин покачал головой. Вопрос Дэвида в значительной мере был

риторическим, как и ответ на него.

— Тогда что?

— Они не лгали, открывая нам внутреннее пространство Стихии. Они забыли упомянуть

лишь о том, что арайделинг состоит из различных зон — астральных миров и лекемплетов…

— Нет, про это они тоже говорили.

— Не перебивай, я не закончил. Они показали нам одну из этих зон и включили нас в нее

так, чтобы мы всегда видели только ее. Да, она существует, бесспорно.  Но это не весь арайделинг.

Есть и другие области Света, устроенные иначе. Они называют их «испорченными»,