Андрей Смирнов

что ему известно имя мятежного бога, Кукловод осведомлен о его действиях и до сих пор не

предал его доверия. Это меняло картину. Кукловод разыгрывал собственную партию, и опасался, что мы испортим ему игру, однако и лояльность Золотому Светилу и его детям он выказывал

лишь в той мере, в какой это соответствовало его планам. Быть может, он с нами лишь потому, что

желает узнать, удалось ли нам найти какой-нибудь способ освободить Убивающего; если таковой

способ обнаружится, он немедленно сообщит о нем Солнечным, но пока этого не произошло, они, возможно, тешатся мыслью о том, что в нашей среде завелся изменник, что Кукловод станет их

глазами и ушами и что таким образом они целиком контролируют ситуацию и точно знают ту

меру опасности, которую мы на данный момент представляем. Если эта версия верна, нам

следовало не отталкивать Кукловода, а пользоваться его услугами и выказывать доверие — пусть

Солнечные пребывают в своих безмятежных иллюзиях до тех пор, пока не станет слишком

поздно.

Школа Железного Листа падет, но ее гибель не будет быстрой. Может быть даже, мы

позволим возгордившимся людям убить нас, уничтожить Пять Орденов и войска Эн-Тике — чем

больше разрушений и смертей, страданий и предательств, тем лучше. Гибель Ильсильвара

насытит нас, но и собственную армию мы не будем особенно беречь — в текущем виде Ордена и

кланы слишком ненадежны. Многим из них лучше умереть, оставшимся придется измениться.

Вместо Пяти Орденов мы создадим один, и ни благородства, ни чести, ни чего-либо подобного

там не будет и в помине. Адепты нового Ордена будут осознано служить тьме, и мне больше не

придется беспокоиться о том, что они сделают с моими змеенышами, которых я поместил в их

тела и души — будет установлен прочный симбиоз, основанный на доверии и взаимопомощи. Но

вся эта шелуха, все эти светлые рыцари Лилии с благородными идеалами, все эти чародеи

Семирамиды и Полумесяца, балансирующие между злом и добром, все эти необузданные воители

Свинцовой Горы, слишком тесно связанные с природными, естественными стихиями — все это

должно уйти, ослабнуть и исчезнуть, сгнить заживо, предать само себя — для того, чтобы затем

возродиться в совершенно новом качестве. Некоторые, к сожалению, себя так и не предадут.

Тидольф Ал-Келтур, Магистр Лилии, начал понимать, что происходит, слишком рано — особенно

его встревожили послания, пришедшие от кардинала Рекана, отправленного на восток, в Маук.

Тидольф мог натворить немало бед — если бы мои маленькие тени и демонята, приставленные

следить за всеми мало-мальски значимыми персонами Орденов, кланов, а также за

командующими регулярной энтикейской армией и капитанами пиратов, не сообщили мне о том,

что Тидольф мутит воду. Тогда я посетил его, выбрав момент, когда он был один и поместил в его

сердце  гуханкло,  Червя Раба; сопротивление Тидольфа было отчаянным, но коротким. Мои

маленькие змейки,  иллеф-на-цате, Таящиеся Яды, жили в людях, маскируясь под татуировки на

их телах, они влияли на своих носителей, но слабо, и не принимали за них решений; гуханкло же

не был предназначен ни для обучения, ни для убийства Безликих — его единственная задача

состояла в том, чтобы парализовать волю носителя, запустить свои отростки в Тэннак и Келат и

полностью перехватить контроль. К сожалению, поведение порабощенных слегка менялось, они

переставали учитывать нюансы, действовали прямолинейно и зачастую глупо — что

неудивительно, если вместо человека решения принимает сидящий в нем червь! Со временем

безумие нарастало, ибо гуханкло отравлял своими выделениями духовные тела носителя: если

змеенышей я создавал из смеси крови и слюны, то гуханкло рождались из смеси слюны и

испражнений. Однако, на короткой дистанции Черви Рабов подчас незаменимы. Я посетил Браш и

поместил трех червей в сердца герцога и его сыновей, заставив их предпринять атаку на Терано —

атаку, после которой северное герцогство Ильсильвара осталось без флота, а король Эн-Тике

получил великолепный повод объявить Ильсильвару войну. Сейчас гуханкло находился в сердце

Тидольфа и выедал изнутри его душу, а Тидольф делал то, что нужно было мне и ждал своей

участи. Его следует убить прежде, чем изменения станут заметны окружающим — я собирался

покончить с ним во время одного из первых боев, обставив дело так, как если бы удар нанесли

ильсы, или, возможно, Безликие. Гибель Магистра вызовет в сердцах его рыцарей скорбь и жажду

мести — эти чувства, безусловно, облегчат мне процесс их совращения. А пока Тидольф

послушно одобрял инициацию, в ходе которой я помещал иллефов на руки его кардиналов и

командоров; у многих возникали сомнения в том, правильным ли путем их побуждают идти,

нарастал ропот, но я надеялся, что война все быстро расставит по своим местам и мне не придется

влагать гуханкло во всех высокопоставленных адептов Ордена Лилии.

Мы еще не видели берега, когда оборона Браша начала действовать. Нас попытались

потопить — Лицемер пресек это, использовав Имена Воздуха и Воды, затем отправил на дно