Андрей Сахаров

Как обращаться с этим даром, Главлит не подсказывал, но свое дело по охране государственных тайн делал исправно: «В адрес самого А. Сахарова из западных стран участилась присылка антисоветских и пропагандистских изданий, которые Главным управлением конфискуются»⁵³.

Представление о Сахарове как центральной фигуре, группирующей вокруг себя людей, соответствовало мышлению советскому или антисоветскому, но не соответствовало реальности — исторической и психологической. «Вредную группу» составляли штучные индивидуумы, каждый со своим характером, своими взглядами, своим путем к затемненной (по Брежневу) деятельности. Всякий такой путь предполагал и силу характера, и развитую индивидуальность. Людей этих называли инакомыслящими или диссидентами. Сахаров предпочитал слово «вольномыслящие», привлекали его именно их вольные мысли.

Большинство из них проделали путь от свободы мысли к свободному поведению до того, как среди них появился Академик. Так они его вначале и называли, не боясь путаницы — других академиков рядом не было. Действовали, конечно, и почтение к его академической учености, и почет, которым тогда пользовались в стране физики.

В отличие от руководителей страны вольномыслящие ее граждане понимали, каким «бесценным даром для советского народа» был Сахаров, и старались оберегать его от рискованных форм своей деятельности. Введенная в 1966 году в Уголовный кодекс знаменитая статья 190 позволяла смотреть на всякий самиздат как на «распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй», и давать за это до трех лет. А для конспирации Академик был совершенно непригоден.

Поэтому, видимо, Сахаров не знал о самиздатской публикации его статьи 1967 года, не пропущенной в «Литературную газету». Рой Медведев, поместивший эту статью в своем «Политическом дневнике» (периодическом самиздании для избранных), позволил себе подредактировать ее без согласования с автором⁵⁴.

Академик не замыкался в спокойной академической жизни, но, конечно, не группировал вокруг себя людей. Неправильно даже сказать, что люди группировались вокруг него. Он был открыт для общения и внутренне стремился к нему — после разрыва с Объектом и смерти жены он, должно быть, ощущал пустоту. Но природная необщительность препятствовала ее заполнению. Инициатива исходила от других, более предприимчивых.

В начале 1970 года он откликнулся на предложение одного из своих новых вольномыслящих знакомых, физика Валентина Турчина, обратиться к руководителям страны с объяснением, что демократизация страны необходима для ее научно-технического и экономического прогресса. Идея была в том, что такой «прагматический» подход поможет начать более широкий разговор с властью. Письмо составляли явные ЭВОЛЮЦИОНЕРЫ: «Демократизация должна быть постепенной, чтобы избежать возможных осложнений и срывов. В то же время она должна быть глубокой, проводиться последовательно и на основе тщательно разработанной программы». Назначение письма авторы видели в том, «чтобы способствовать широкому и открытому обсуждению важнейших проблем»⁵⁵.

Из другой идеи — чтобы этот документ подписали видные люди страны, прежде всего академики, — ничего не вышло, никто не решился. Тогда Сахаров предложил Рою Медведеву подписать его третьим, и в таком виде 19 марта 1970 года документ отправился к адресатам — высшим лидерам страны. Никакой конспирации.

Вскоре Сахарова вызвали в ЦК, к начальнику отдела науки — побеседовать о демократизации. Академика еще не занесли в черный список, и он подлежал «агитации» и «борьбе за него». Цековский начальник провел мероприятие по разъяснению партийной линии, демонстрируя отеческую заботу партии.

Партийное разъяснение, однако, не произвело надлежащего эффекта. Сахаров, не скрывавший свои мысли от ЦК, еще меньше хотел скрывать их от своих соотечественников. И текст письма отправился уже проторенной дорогой в самиздат.

Такая открытость не укладывалась в советские рамки. Высший охранитель этих рамок, глава КГБ, 20 апреля 1970 года сообщил в ЦК, что «в течение последних двух лет иностранные идеологические центры в антисоветских целях распространяли работу академика САХАРОВА «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», что в марте текущего года Сахаров принял участие в составлении письма «политически вредного содержания» и что он «вступает в контакты с сомнительными в политическом отношении людьми». Поэтому «в целях своевременного получения данных о намерениях САХАРОВА, выявления связей, провоцирующих его на враждебные действия», главный гэбист страны попросил разрешения «квартиру Сахарова оборудовать техникой секретного подслушивания»⁵⁶.

Открывая закрытый мир

Так, с весны 1970 года КГБ опекало Академика с двух сторон: как носителя старых военно-технических секретов и как носителя новых вредно-политических взглядов.