Андрей Сахаров

По Сахарову, гравитационная константа — результат микроскопической жизни вакуума. И свой подход он назвал «гравитация как упругость вакуума». Это напоминает об обычной упругости, с которой люди познакомились еще до того, как стали делать первые луки. Тогда они интуитивно учитывали коэффициенты упругости, которые научились измерять во времена более просвещенные. Для изготовления лука достаточно подобрать хорошо упругие материалы, и можно не думать о том, что упругость определяется силами сцепления между молекулами. Конструктору лука стоит изучать строение вещества, лишь если его не устраивает метод проб и ошибок — перебор материалов наугад, или если надо узнать, как поведет себя лук на пределе упругости, перед тем как сломаться.

Точно так же, чтобы описать движение предметов под действием тяготения Земли, достаточно просто знать величину G — коэффициент упругости вакуума. Но чтобы узнать, что произойдет со звездой в результате ее коллапса или как начиналось расширение Вселенной, не обойтись без квантовой структуры вакуума.

Теоретик-изобретатель

Механизм образования барионной асимметрии, изобретенный Сахаровым в 1967 году, — до сих пор единственная работоспособная гипотеза, объясняющая наблюдаемую асимметрию вещества и антивещества. А механизм, придуманный им для образования гравитации из свойств микромира, до сих пор остается лишь архитектурной идеей.

Поэтому коллегам Сахарова по теоретической физике в оценке его результатов приходится полагаться на ту силу разумного чувства, которая называется интуицией. Разнообразие интуиций жизненно необходимо для успеха совместного предприятия — научного поиска. Но разнообразие интуиций ведет к различию оценок.

К примеру, Сахаров назвал одной из лучших идей Зельдовича ту, которая родилась «у забора» астрономии. Сам Яков Борисович так не думал — в научной автобиографии 1984 года об этой идее он не сказал ни слова. А некоторые трезвомыслящие теоретики не склонны придавать серьезное значение гипотезе Сахарова о гравитации как упругости вакуума, пока она не доведена до настоящей теории — «цыплят по осени считают». Другим же эта идея кажется наиболее значительным из всего сделанного Сахаровым в чистой науке и следующим после Эйнштейна шагом к раскрытию физической природы гравитации¹⁹¹.

Предоставим истории окончательное решение. Но независимо от него можно сказать: физик-теоретик, который в течение одного года выдвинет две столь «сногсшибательные» идеи, как это удалось Сахарову в 1967 году, может быть доволен собой. Особенно если этот теоретик несет на себе еще и бремя ведущего разработчика термоядерного оружия.

Это удивительное совмещение возвращает нас к вопросу, которым началась эта глава: «Изобретатель или теоретик?» — и помогает заменить «или» на дефис, чтобы обозначить научный стиль Сахарова — «теоретик-изобретатель». Это словосочетание он употребил, говоря о своей военно-технической работе¹⁹², но оно же применимо и к его теоретической физике.

Теоретики различаются не только интуицией, но и способом работы. Одни начинают с какой-то общей идеи и ищут путь к ее конкретному оформлению. Другие начинают с упрощенной теории конкретного явления. Третьи — с самой общей физической теории, которую они пытаются применить к данной проблеме.

В теоретической физике Сахарова виден изобретатель — он придумывает механизмы загадок природы. Инженер-изобретатель исходит из научно изученных готовых элементов, которые можно комбинировать. А теоретик-изобретатель должен придумать и сами элементы, которые ему понадобятся для комбинирования в теоретический механизм. Изобретательность можно измерять тем, насколько необычные элементы берутся для конструкции.

Можно представить себе, как в Сахарове сотрудничали теоретик и изобретатель: физик-теоретик видел необычные элементы, которые не противоречат фундаментальным законам природы. А изобретатель, уже не смущаясь их необычностью, конструировал из этих элементов работоспособный механизм: магнитное поле как бестелесные стенки сосуда; вспышка излучения от атомной бомбы для обжатия другого заряда; сверхслабая нестабильность протона в сверхгорячей ранней Вселенной. Теоретик говорит изобретателю, что все эти элементы допускаются фундаментальной наукой. А изобретатель придумывает, как из них сделать работающий механизм.

Быть может, так и сотрудничали в творческой лаборатории Сахарова теоретик и изобретатель. Но как они смотрели на совершенно ненаучные заботы руководителя этой лаборатории?

Глава шестая МИРОВАЯ НАУКА И МИРОВАЯ ПОЛИТИКА

Физики укрепляют, маршалы направляют

О симметриях Вселенной и о вакуумной природе гравитации Сахаров размышлял на Объекте, продолжая — по его словам, «не за страх, а за совесть» — развивать «большую новую технику», если применить тактичное выражение его дважды коллеги Зельдовича. От разработки термоядерного оружия Сахарова отстранили летом 1968 года.