Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Очевидно, что Зайцев попытался вновь впихнуть в перечень выступающих тех, кто был ранее «отфильтрован», и среди них Мандельштама. Судя по всему, устроители вечера решили сократить программу вечера и отказаться от музыкальной части. После перечня фамилий потенциальных выступающих записан лишь один оставшийся пункт программы вечера: «Чтение стихов»[1747].

Насколько нам известно, к февралю 1934‐го из представленных в списке поэтов стихи памяти Белого написали трое: сам Зайцев, Г. А. Санников и, конечно, Мандельштам. Но первые двое, по-видимому, не собирались их декламировать. Мандельштам, напротив, был готов к выступлению. Собственно говоря, он, не дожидаясь предоставления официальной трибуны, уже начал знакомить со своими новыми стихами друзей. В записях Зайцева отмечено: «26 января Мандельштам зашел к Пастернаку прочитать свои стихи о Борисе Ник<олаевиче> и просидел у него до двух часов ночи»[1748].

«Третьему списку», отданному в ГИХЛ на утверждение, можно сказать, повезло больше: он был согласован и снова расширен. Более того, на его основе даже составили программу вечера, черновик которой сохранился в бумагах Зайцева:

Правление ГИХЛ и Группком Писателей приглашают Вас на траурный вечер, посвященный памяти Андрея Белого

Вечер состоится 20 февраля 1934 г. в помещении издательства, улица 25 октября (б. Никольская), д. 10.

ПРОГРАММА

Гладков Ф. В., Гроссман Л. П., Зайцев П. Н., Машковцев Н. Г., Накоряков Н. Н., Пастернак Б. Л., Пильняк Б. А., Санников Г. А., Симсон Т. П., Тарасенков А., Табидзе Тициан, Шенгели Г. А., Яшвили Паоло выступят с воспоминаниями.

Мандельштам Осип прочтет стихи, посвященные памяти Андрея Белого.

П. Антокольский

Гарин Э. П. (театр Мейерхольда)

Журавлев Д. Н., Майль, Синельникова — артисты театра им. Вахтангова

Спендиарова Е. Г. — артистка Камерного театра

Яхонтов В. Н.

Прочтут стихи А. Белого и отрывки из романов «Петербург» и «Москва».

Начало в 7 ч. вечера.

Правление группкома[1749]

Судя по этому черновику, все уже было «на мази»: устроителями мероприятия значился не только группком, но и правление ГИХЛ, уже определились с точной датой, временем и местом проведения вечера, а также с составом участников. Фамилии участников идут в черновике программы в алфавитном порядке, что отражает, на наш взгляд, не только желание никого не обидеть, но подчеркивает официальный характер документа. «Прописана» и роль Мандельштама. Но опять что-то произошло, и вечер, назначенный на 20 февраля, не состоялся.

Однако идея проведения такого мероприятия еще некоторое время теплилась, причем не только в кругу друзей Белого, но и, что примечательно, «в верхах». Это следует из записей Зайцева за 9 и за 11 мая 1934 года:

Вчера был у Мейерхольдов. Говорил с Зинаидой Ник. о предстоящем вечере памяти А. Белого в ГИХЛе <…>;

С конца апреля работал над подготовкой вечера памяти Бор<иса> Ник<олаевича>. И опять — срыв: нет никого из исполнителей, участников. А вчера Аборин вновь говорит: вечер надо устроить обязательно и — до Съезда писателей, иначе будет неловко перед съездом, такой большой писатель, и замолчали его смерть… Погибло две недели. Еще погибнет две недели, а вечер опять не состоится. Сегодня у нас с Клавдией Ник<олаевной> был решительный разговор по этому поводу…[1750]

Примечательно, что Зайцев в качестве важной причины «срывов» называет отсутствие «исполнителей, участников», подразумевая, видимо, их физическое отсутствие в Москве. В отношении Мандельштама эти сетования были вполне справедливы: с середины апреля по начало мая он находился в Ленинграде.