Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Клодя, — не могу о ней говорить! Крик восторга — спирает мне грудь. В эти дни моей болезни вместо нея вижу — два расширенных глаза: и из них — лазурная бездна огня. Она — мой голубой цветок, уводящий в небо.

Родная, милая, бесконечно близкая!

За эти три года я думал не раз: есть же предел близости, створения души с душой! И — нет: нет этого предела! Беспредельно слияние души с душой для меня. «Я», мое «я» — только отблеск ея взволнованной жизни:

Мой вешний свет,
Мой светлый цвет, —
Я полн тобой:
Тобой, — судьбой.

И —

Редеет мгла, в которой ты меня
Едва найдя, сама изнемогая,
Воссоздала влиянием огня,
Сиянием меня во мне слагая.

<…> Моя милая подарила меня семьей; мне тепло с новыми родными; к Анне Алексеевне у меня чувство сына к матери; Ек<атерина> Алекс<еевна> пленяет трогательной добротой; с Влад<имиром> Ник<олаевичем> уютно. Спасибо, родная, и за семью![1607]

Упоенный супружеским счастьем, Белый готов воспеть гимн благодарности всему, что содействовало их соединению, — даже ОГПУ: ведь арест «Клоди» подтолкнул ее к расставанию с первым мужем, доктором П. Н. Васильевым, и вступлению во второй брак — с Б. Н. Бугаевым.

<…> так радостно, что трагедия, длившаяся так долго, так радостно разрешилась: 1) мой разрыв с Асей 2) наш антагонизм с П. Н. (из‐за Клоди) 3) нерешительность К. Н. развестись. Арест Клоди в 31 году и моя вынужденность говорить с Аграновым на чистоту, — шаги, определившие развод для К. Н. и «Закс» со мною; собственно, — нас навсегда соединило с Клодей ГПУ[1608].

Обращает на себя внимание то, что осенью 1933‐го П. Н. Васильев оказывается одним из лечащих врачей писателя, да и, по-видимому, просто другом семьи: в «Дневнике» зафиксированы его частые посещения дома Белого.

Был Петр Николаевич Васильев; играл Моцарта. Дал мне ряд медицинских советов (забастовал желудок); нам было очень хорошо втроем; и невольно вспоминались те уже далекие времена, когда нам было втроем невыносимо (максимум тяжести 1925 и 1926 годы) <…>[1609].

Правда, в отличие от небесной любви и супружеского счастья, настоящего своего дома Белый так и не приобрел: вместе с женой и домочадцами он вынужден был ютиться в однокомнатной полуподвальной квартире того же доктора П. Н. Васильева (сам он в это время жил в другом месте, по-видимому, у новой супруги). Усилия решить наболевший жилищный вопрос и получить, наконец, подходящую квартиру в строящемся писательском кооперативном доме предпринимались Белым на протяжении достаточно долгого времени. В дневнике нашли отражение квартирные заботы Белого, попытки подключить к решению этого вопроса высоких чиновников.