Андрей Белый. Между мифом и судьбой

<…> Сегодня урезали хлеб, завтра отняли керосин, послезавтра — сахар, помаленьку, полегоньку — локотком подталкивают к срыву в голодную смерть, в тифозное заболевание или замерзание.

Нечто эпическое звучит в нашей катастрофе, мы на грани того, чтобы стать голытьбой (запись за 17 января 1931 г.)[1587].

Или:

Теперь всюду вопрос: «К чему прикреплены, где работаете?», т. е. крепостное право проводится во все сферы жизни. Так и писатель, если не сумеет доказать, к чему он прикреплен, т. е. чей «крепостной» — лишается продовольствия (запись за 17 марта 1931 г.)[1588].

Некоторые яркие цитаты из дневника даже удостоились чести попасть в декабрьский отчетный доклад Секретно-политического отдела ОГПУ «Об антисоветской деятельности среди интеллигенции за 1931 год»[1589].

В этом докладе, отпечатанном в количестве 60 экземпляров и разосланном «всем членам Коллегии ОГПУ, всем полномочным представителям ОГПУ, всем начальникам 4‐х отделений СПО местных аппаратов ОГПУ»[1590], а также отправленном в ЦК ВКП(б) «т. Поскребышеву для т. Сталина, т. Кагановичу, т. Постышеву, т. Молотову»[1591], сообщалось, что в «Москве вскрыта подпольная организация антропософов, состоявшая, главным образом, из педагогов средней и низшей школы и нескольких библ<иотечных> работников», что «организация имела связи с заграницей и по Союзу» и что «идейным вдохновителем и руководителем организации был писатель-мистик А. Белый»[1592]. Для иллюстрации этого тезиса в докладе приводилось несколько весьма вольно отредактированных и смонтированных, но особенно контрреволюционных цитат из дневника 1930–1931 годов: