Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Считаю нужным оговорить для возможного будущего чтеца-исследователя моих записок, что они воспроизводят мои схемы, какими те были в момент знакомства с ними Белого; теперь же, в исправленном виде, дают: 1) □; 2) ▽; 3) ○, то есть первые две формы подверглись рокировке. Любопытно, что Белый считал прежний, ошибочный порядок вполне правильным, потому что он совпадал с построениями непогрешимого для него Штейнера.

Остается добавить, что Перцов продолжал работу над своим трудом практически до смерти. Так, в мае 1943‐го он, обратившись к гранкам 1918 года, вычеркнул из них ряд абзацев, видимо, уже не отвечающих новому уровню понимания проблемы, и дал им общую, весьма нелестную оценку: «Незрелая вещь»[1275]. В частности, какими бы наивными и комичными ни казались оправдания перед Бонч-Бруевичем и «будущим чтецом-исследователем», в текстах Перцова 1930‐х и 1940‐х порядок квадратов и треугольников, которыми обозначались «великие принципы» мироздания[1276], действительно изменен.

Можно сказать, что — на вневременном философском уровне — Белый в диалоге с Перцовым дал разъяснение своему труду и рабочему аппарату, у Перцова же в споре с Белым и в отталкивании от него появился не только план одного из разделов книги, но и, в итоге, — новая редакция «Диадологии».

ПРИЛОЖЕНИЕ. АНДРЕЙ БЕЛЫЙ. «НАМЕК НА ВСЕЛЕННУЮ ОПЫТНЫХ СЛОЖНОСТЕЙ» ИЗ ОТВЕТА П. П. ПЕРЦОВУ (1928). ФРАГМЕНТ (§ 17)

Почему мы, антропософы, для номенклатуры с удобством пользуемся терминами:

¹ Ниже помета П. П. Перцова: «в одном!».

Почему?

Эти фазы суть, конечно, фазы сознаний, т. е. комплексов; но это — сознания, вогнанные в привычку, в инстинкт, в закон, или в прошлое сознания (его стабилизация, статика, склероз); его мы называем телами.

Настоящая фаза, фаза «я», говоря в раккурсе (разделяющаяся на ряд модификаций) есть душевная фаза (человек душевный).

Будущие фазы, высшие сознания, потенциально в нас уже живущие, мы называем терминами «духа».

И Макарий Египетский, и апостол Павел говорят о сложности состава человека[1277], а этот состав в истории церкви конкретно не вскрыт[1278].

Что мы называем физическим телом? Минеральный состав или статическую форму (объем пустоты, заряженный отрицательным зарядом, планетность электронов).

Что мы называем эфирным телом? Форму в движении, время-пространственность, целое электронной солнечной системы в протонном солнечном центре, связующем электроны в органы; эфирное тело есть мой треугольник в росте, ритм метаморфозы; спираль[1279] разверта модификаций, растительный принцип самой минеральной субстанции; и в растениях особенно чисто дан этот планетный ритм спиральных движений[1280], хотя бы в спиральном расположении листьев (например, спираль листьев розы по закону пентаграммы, а лилии — гексаграммы)[1281]. Все текучее в нас — имеет отношение к эфирному телу.

Что мы называем астральным телом? Фигуру, композицию целого, внутри которого прядают ритмы звездных бегов; если минеральное есть «−» заряд, или электрон, взятый вне системы их, пересеченной в протоне, то эфирное есть принцип целого в Солнечной системе (всякой: макро и микро); пересечение эфирного тела с астральным есть со-протонность, со-звездность той аритмологической композиции, тело которой не соответствует ни минеральной материи, ни четырехмерному физическому объему современного учения о телах, а, пожалуй, только числу, образу числа. Совершенно ясно, что 3 тела, как бы их ни называть, как геометрические ли знаки, как стабилизированные ли инстинкты сознания в законы мира, — необходимы; это — принципы, в которых дано нечто, бывшее текучим и творческим сознанием, но — в прошлом. Это — фазы стабилизации, склеротизации, повторов.