Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Рисунок из Мемориальной квартиры Андрея Белого не датирован. Он поступил сюда вместе с небольшим архивом Татьяны Тургеневой, супруги Сергея Соловьева и сестры Аси, первой жены Белого. Не исключено, что рисунок мог быть прислан из Дорнаха в письме к С. Н. Кампиони (матери сестер Тургеневых): Белый подробно рассказывал ей в письмах о своей жизни «при Штейнере». Но также не исключено, что рисунок мог быть выполнен после возвращения Белого из Швейцарии в Россию и передан, например, Сергею Соловьеву, с которым Белый в конце 1910‐х часто встречался. Как бы то ни было, но рисунок, проясняющий связь образа башни с образом головы человека, открытого для контактов с духовным миром, следует датировать серединой — концом 1910‐х.

Все эти образы (голова — тиара — башня) отражают стадии посвятительного процесса. Сами же духовные существа — по определению Белого в рассказе «Иог», «звездо-птицы» — спускаются из небесных сфер. Встреча с ними героя, идущего по пути посвящения, происходит так:

Тут оказывался он окруженный небесным пространством, блистающим звездами, но особенность этих звезд состояла в том, что они быстро реяли, точно птицы; при приближеньи к террасе, где их созерцал, освобожденный от тела, Коробкин, они становились многоперистыми существами; и они изливали из центра, как перья, фонтаны огней; и одно существо — звездо-птица (звезда Ивана Ивановича) опускалась к нему, обнимала клокотавшим пожаром лучей (или крылий); и — уносила; чувствовался кипяток, обжигавший всю сущность Ивана Иваныча; ощущения рук переходили в ощущения крыльев звезды, обнимавшей его и зажигавшей пожары; и Иван Иваныч Коробкин сквозь все пролетал в искрометы, парчи, пелены из тончайших светящих субстанций — искрометами, пеленами, парчами пространства светящих субстанций — в Ничто, посередине которого возникал Тот же Старый, Забытый Знакомец, исконно встречающий нас — говорит:

— Се гряду![729]

В полном соответствии с этим описанием на рисунке периода занятий Белого в эзотерической школе башня возвышается посреди небесной сферы, а крылатая «троица», стоящая на ее террасе, может созерцать, подобно Ивану Иванычу Коробкину, «миры звезд, переменяющих места свои в небе» («двойной» лист, рисунок слева). Присутствует звезда и в изображении «посвященного» с открытым «духовному миру» черепом («двойной» лист, рисунок справа).

В виде небесного светила представил Белый и «духовное существо» на эскизах обложки альманаха. Во всех трех эскизах это не просто звезда, а — лучащееся солнце. На первом эскизе, чтобы акцентировать «духовную» и мистическую природу солнца, Белый наделяет его еще и крыльями. А на третьем — вкладывает в руки «мечтателей» по звезде и по месяцу, и чтобы исключить сомнения в том, что действие происходит в небесном пространстве, для наглядности пускает по нижнему краю третьего эскиза вереницу облаков, так что башня, на которой одетые в тиары «мечтатели» встречают солнце, оказывается высоко над облаками.

Как эскиз обложки «Записок мечтателей» может рассматриваться еще один рисунок, попавший в фонды ГЛМ (см. илл. на вкладке). Из музейной «Книги поступлений» видно, что этот недатированный рисунок был передан в музей не кем-нибудь, а издателем «Алконоста» С. М. Алянским. Этот факт уже сам по себе позволяет поставить рисунок Белого из ГЛМ в один ряд с другими эскизами обложек к альманаху. И действительно, если при анализе рисунка из ГЛМ учитывать источник поступления, то окажется, что идущие с радостно поднятыми руками люди — не революционный народ (в описях ГЛМ рисунок называется «Революционная аллегория»), а те самые «мечтатели», которые, как пояснял Белый в альбоме Алянского, дружно движутся из прошлого к будущему, к Царству Духа. Судя по позе «мечтателей», они радостно приветствуют Солнце «Новой Эры», нарисованное в той же стилистике, что и на эскизах из РГАЛИ.