Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

P. S. Милый друг: еще прошу Вас, нельзя ли просить «Сирина» к 1-ому марту в счет чего бы то ни было, собрания сочин<ений>, «Путев<ых> Заметок» и т. д. 333 рублей, ибо нам необходимо быть в Гааге: курс чисто практический, читаемый для таких, как мы с Асей, т. е. для «реальных» учеников, недавно ставших «реальными» учениками, а не для – «истов», т. е. «штейнеристов» (кстати: штейнеристов мало, а есть дяди и тетки и ученики; дяди и тетки не штейнеристы, ибо, чтобы быть истом, нужно иметь теоретический Standpunkt[3515], элементарное философское образование и т. д.; а дяди и тетки (я их люблю) – это простосердечные мужички и крестьянки культуры (простые, набожные, часто прекрасные и чистые люди); «ученики» же Доктора не понимают, что это значит «штейнеризм», ибо у них нет ника<ко>го – изма; для студентов-химиков, пользующихся при занятиях в лаборатории «Основами Химии» Менделеева[3516], нет «менделизма», а есть только химия; странно было бы, если бы теоретически оспаривали атомные веса серы, азота, водорода; Менделеев, Оствальд, Рамзай могут написать разными приемами свои химии, но основы их химий суть химии, а не оствальдизмы, рамзаизмы, менделеизмы. Рамзай, Менделеев, Оствальд согласятся, что атом серы весит 32 по сравнению с водородом; и это есть проверяемый на опыте факт; номенклатура этих фактов скучна одинаково, т. е. она не обсуждаема, а она есть то, что она есть; ее надо принять и уже вытекающее из нее критиковать на почве самой номенклатуры; Максуэлл (физик) написал гениальную книгу парадоксов[3517] (оспариваемых другими физиками); напиши он учебник физики, этот учебник излагал бы то же, что и учебник физики Краевича[3518], т. е., что вес тела в воде становится легче настолько, сколько весит вытесненная им вода, и т. д. В этом смысле, например, часто в опубликованных Штейнером окк<ультны>х книгах нет ни капли штейнеризма (т. е. Максуэлла – автора парадоксов), а есть опытная Wissenschaft[3519] (т. е. Максуэлл – автор учебника «Основы физики»). И поэтому я вообще не понимаю, как можно говорить «штейнеризм», например, о книге «Wie erlangt man…»[3520], когда это не штейнеризм, а учебник «Основы иоги» и притом учебник, приноровленный к пользованию в церковно-приходских школах, откуда сознательно изъято все реальное, могущее повредить любителю оккультных импровизаций, и оставлено все формальное, чтобы показать, что тут идет речь не об «-изме» (менделизме), а опытной науке (химии). Пиши Гельмонт, Парацельс, Агриппа не в XV, XVI и т. д. столетиях, а в начале XX века, они должны были бы написать почти то же, что Доктор. Ученики Штейнера почти не могут спорить с не учениками, ибо этот спор напомнил бы спор теологов, нападающих на Коперника: «Я проповедую не „коперникизм“, а устанавливаю проверяемый[3521] факт», – ответил бы Коперник на возражение теолога, что вращение Земли вокруг Солнца оскорбительно для славы Божией; я не виноват, что атомный вес серы равен не 33 и не 31, а – 32, – ответил бы Оствальд незнакомому с химией, быть может и гениальному П<ублию> Овидию Назону, если бы этот последний стал упрекать Оствальда в схематичности за опубликованный «учебник химии». Когда говорят о штейнеризме (я, между прочим, 5 лет так говорил) с точки зрения Джемса, Бергсона, Гегеля, Канта, то часто штейнеризмом, схоластикой называют какой-нибудь атомный вес какого-нибудь не обучавшегося ирреального тела. «Если строить химическую систему, то можно было бы для красоты системы и переменить числа атомных весов», так сегодня не скажет гегелианец Оствальду, ибо поймет, что Гегель и химия находятся в плоскостях несоизмеримых. Но тот же гегелиянец это скажет Штейнеру: гегелизм противопоставит себя пресловутому «штейнер-изму» (которого нет). Это потому, что во время Публия Овидия Назона не было химических лабораторий, а во время нео-гегелизма лаборатория такая есть во всяком университетском городке. Гегелианец, будучи не знаком с химией (ибо и тут sui generis[3522] посвящение в метод эксперимент<альной> работы), суеверно не станет опровергать, что атомный вес серы = 32, ибо он на веру примет, что основы химии суть основы науки, а не «менделизма»; но он же опрокинется на главу в «Wie erlangt man» о развитии цветов лотоса («почему лотос у сердца имеет 12 лепестков, а не 15? Какая схоластика»)[3523], потому что в университетском городе рядом с химической лабораторией не отстроена лаборатория оккультическая; а понять, что приборы для опытной проверки того или иного положения штейнер-изма столь же точны, сколь и приборы химической лаборатории, что формальный путь построения этих приборов (цветов лотоса) и излагается в данной главе, этому не поверит «-ист» любой философии, если он только философ; не поверит он и <в> то, что штейнер-изм до такой степени опытен, эмпиричен, а не теоретичен.