Статус фестиваля как молодёжного предполагал разнообразные вольности, концерты лёгкой, эстрадной, танцевальной музыки, и вообще свободный досуг, смягчение нравов. Широко известен такой феномен, как «фестивальные дети», родившиеся от связей советских девушек и иностранных гостей. Тысячи таких связей переросли в официально зарегистрированные отношения; породнились девушки из Балашихи и Химок и юноши из Бразилии, Никарагуа, Анголы, Венгрии и Восточной Германии, Турции и Ирана.
Хрущёв победно завершил фестиваль. Войдя во вкус, объявил на конец октября столь же шумный саммит: Совещание коммунистических, рабочих и братских партий, приуроченное к 40-летию Революции.
На этот раз приехало не 30 тысяч, а всего не более трёх тысяч, зато все лидеры, включая, кстати, и Мао.
Гостям совещания советские лидеры приготовили оглушительный подарок, полёт первого в истории искусственного спутника Земли. Этот прорыв произвёл впечатление на всех, включая самых отъявленных скептиков. Мир вдруг увидел, что спустя четыре года после ухода Сталина новое руководство страны сохранило курс на высокотехнологичное соревнование с Западом, и выигрыш в этом соревновании был очевиден.
В том году, когда весь мир с восхищением учил слово «спутник», Хрущёв понял, что лидерство в космической гонке обеспечивает Советскому Союзу неслыханные политические, идеологические, имиджевые дивиденды, сравнимые с дивидендами, полученными по итогам победы в Великой Отечественной войне. Хрущёв немедленно вкачал в советский космос огромные средства. Его собственный сын Сергей стал конструктором ракет. Космос был завоёван именно при Хрущёве: ему, мало начитанному и образованному, хватило интуиции, чтобы понять, куда дует ветер мировых перемен.
Решительные действия маршала Жукова, демонстрация его авторитета и, в немалой степени, возможностей подконтрольной ему военной машины произвели на Хрущёва огромное впечатление.
В политике, как мы уже поняли, нет места благодарности. Логика игры была такова: сегодня маршал Жуков подарил Хрущёву власть, но завтра может её и отобрать. И Хрущёв отплатил Жукову. Ровно через четыре месяца после скандального Июньского пленума ЦК, 28 октября 1957 года, маршал Георгий Жуков был смещён с поста министра обороны СССР, раскритикован, выведен из состава Президиума и ЦК. Микоян это решение поддержал. Правильно или нет — можно спорить. Жуков, разумеется, был авторитарным лидером, но, с другой стороны, и сам Хрущёв полным ходом двигался к тому же статусу. Разгром «антипартийной группы» резко укрепил его в уверенности и амбициях единоличного руководителя.
Одного потенциального диктатора — Жукова — снесли, но другого — Хрущёва — создали.
Смещение Жукова провели под шум того же уникального праздника: 4 октября на орбиту взвился спутник. Вся страна гудела, громче других — созданный, выпестованный Сталиным подкласс ИТР, инженерно-техническая интеллигенция, учёные, конструкторы, технологи, миллионы образованных профессионалов, носители созидательной идеи. Математики, физики, химики, астрономы, металлурги, специалисты в области радиотехники — все были совершенно счастливы.
Поразительный феномен того времени: ни пенсионная реформа, ни жилищная реформа не вызвала у советских людей такого восторга, как прорыв в космос. Всё-таки советское общество второй половины 1950-х не воспринимало идеи материального благополучия, бытового комфорта, процветания как такового. Зато люди привыкли к грандиозным победам и великим свершениям.
Величие оставалось сверхценностью. Никита Хрущёв, несмотря на всю свою грубость и необразованность, это отлично понимал.
Он был лидером
К концу 1957 года, после разгрома «антипартийной группы» и отставки маршала Жукова, в руководстве СССР остались двое представителей прежней сталинской руководящей элиты. Первый — красный маршал Ворошилов, престарелый аксакал, деятель без идей и планов, выполнявший исключительно представительские функции. В любом правительстве любой страны был, есть и будет такой функционер, надувающий щёки ветеран, увешанный орденами динозавр. И второй — Анастас Микоян, фигура страховки и представитель национального меньшинства в кремлёвском ареопаге.
«Националов» тогда в Президиуме осталось всего трое: армянин товарищ Микоян, еврей товарищ Шверник и узбек товарищ Нуритдин Мухитдинов, они втроём отвечали за внешние связи с братскими партиями. Все прочие, включая Хрущёва, были этническими славянами. При этом по политическому весу Шверник и Мухитдинов уступали Микояну раз в двадцать. То есть Микоян, помимо самостоятельной политической позиции, с которой Хрущёв вынужден был мириться, одновременно оставался живым символом изначального и широко провозглашённого равенства национальностей.