Анархия? Нет, но да!

После большевистской революции ярлык «мелкобуржуазности» мог означать тюрьму, ссылку или смерть. Презрение к мелкой буржуазии сочеталось с микробной теорией заболеваний, что в дальнейшем нашло отражение в антисемитизме нацистов. Бухарин клеймил восставших рабочих и матросов Кронштадта такими словами: «мелкобуржуазная зараза крестьянства распространилась среди части рабочего класса» [20]. Крестьян, которые сопротивлялись коллективизации, также описывали подобными словами: «действительная угроза буржуазных миазмов и мелкобуржуазных бацилл всё ещё присутствует — поэтому необходима дезинфекция» [21]. В этом случае бациллами, о которых шла речь, были почти всегда мелкие землевладельцы, имевшие в своём распоряжении немного лишних денег и поэтому способные во время уборки урожая нанимать нескольких работников. И, конечно же, подавляющее большинство мелких буржуа — это относительно бедные, трудолюбивые люди, имущества которых едва достаточно для того, чтобы сводить концы с концами; если они и эксплуатируют кого-то, так это членов своей патриархальной семьи — кто-то назвал это «самоэксплуатацией» [22]. Нелюбовь к мелкой буржуазии, по моему убеждению, имеет структурную основу, которую разделяют как страны бывшего соцлагеря, так и крупные капиталистические демократические страны.

Кризис 1929 года, который вынудил Сталина начать стремительную коллективизацию, заключался именно в провале попыток государства экспроприировать у крестьян-единоличников достаточного количества зерна. В принципе, любой политический строй всегда больше расположен к формам производства, которые легко обложить налогами. По этой причине государство почти всегда было непримиримым врагом тех, кто был мобилен, — цыган, скотоводов, коммивояжёров, полукочевых земледельцев, рабочих, занятых отхожими промыслами, так как они подвижны, а посему их деятельность непрозрачна и ускользает от наблюдения государства. По этой же причине государства всегда предпочитали мелким сельхозпроизводителям и частному предпринимательству крупные сельхозпредприятия, коллективные хозяйства, плантации и государственные торговые базы. Корпорации, банки и объединения предпринимателей для власти всегда предпочтительнее малых и даже средней руки торговли и промышленности. И пусть крупные предприятия зачастую менее эффективны, чем мелкие, зато налоговые органы могут легче отслеживать их, регулировать и облагать налогом. Чем сильнее стягивается налоговая удавка государства, тем более вероятно, что в ответ возникнет серый или чёрный, то есть неформальный и нерегулируемый рынок. Впрочем, бесспорно, что в системе власти всегда найдутся привилегированные места для крупнейших компаний — это им гарантируют их размеры и платёжеспособность.

Фрагмент 19 Мечтания мелких буржуа: соблазн собственности

Если попытаться очень кратко изложить очень длинную историю, то Homo sapiens существуют как вид около 200 тысяч лет. Государства были «изобретены» примерно пять тысяч лет назад, но бóльшая часть человечества еще тысячу лет назад жила без каких-либо намеков на образования, которые можно было назвать государством. Большинство живущих в государствах людей относились к мелким собственникам — это были крестьяне, ремесленники, лавочники, торговцы. В XVII веке, когда стало зарождаться самоуправление, права на него распределялись исходя из статуса и богатства. Крупные бюрократические организации, характерные для нашего времени, возможно, создавались и строились по принципу монастыря или казармы, но в сущности своей они появились только в последние два с половиной столетия. Иначе говоря, люди долгое время жили вне государства, и потом, вплоть до XVIII века, они сильно различались между собой в зависимости от того, были ли они формально несвободными (рабами, крепостными и зависимыми) или мелкими собственниками, которые составляли значительную часть населения и теоретически, а часто и практически обладали определёнными правами: создавать семью, владеть землей и наследовать её, организовываться в цеха, выбирать старост и бить челом монархам. Таким образом, относительная самостоятельность и независимость подчинённых классов принимала две формы: либо жизнь на обочине, контролировать которую государство было не в состоянии, либо жизнь в рамках государства и с минимальными правами, какие давало обладание небольшим имуществом.

Подозреваю, что невероятное стремление многих людей в совершенно разных обществах к обладанию собственным земельным наделом, собственным домом, собственным магазином объясняется не только минимальной самостоятельностью, то есть возможностью распоряжаться собой, и уверенностью, которую такое обладание давало. Связанные с обладанием имуществом статус, достоинство и почёт в глазах и государства, и соседей также играют большую роль. Томас Джефферсон считал независимое малое крестьянское хозяйство местом воспитания добродетелей и основой для демократической гражданственности: