Анархия? Нет, но да!

На протяжении последних нескольких десятилетий в опроснике общественного мнения у рабочих в США значился один и тот же вопрос: какую работу они предпочли бы заводу? На удивление, многие из них выразили желание открыть магазин или ресторан или заняться сельским хозяйством. Общая тема, прозвучавшая в этих мечтах — это свобода от постоянного контроля и самостоятельный режим рабочего дня, что в их глазах более чем компенсировало переработки и риски, связанные с таким малым бизнесом. Большинство рабочих, разумеется, никогда не воплощают свои мечты в реальность, но постоянство, с которым у них возникает эта фантазия, явно показывает её силу.

Для тех, кто испытал на себе настоящее, не «наёмное» рабство, пределом их мечтаний была возможность независимого существования — какой бы эфемерной она ни была [25]. После освобождения рабы в южных штатах снялись с мест и поселились на границах сельскохозяйственных плантаций, и на этих не принадлежащих никому общественных землях они жили, едва сводя концы с концами. Имея ружье, мула, корову, рыболовный крючок, несколько кур, гусей и плуг, можно было, наконец, жить независимо и работать «на дядю» лишь изредка, чтобы удовлетворить потребность в деньгах. Точно так же за счёт ничейных земель жили и белые бедняки, избегая тем самым унизительной зависимости от более богатых соседей. Результатом этого был крах плантаторской экономики, восстановленной в существенно измененном виде только в 1880-х годов, после принятия на Юге законов об огораживании, которые были направлены на то, чтобы лишить независимых черных и белых доступа к ничейным землям и вернуть их на рынок труда. В результате этих законов возникла печально знаменитая система издольного земледелия, вследствие которой США вплотную подошли к крепостному праву.

Стремление к независимости настолько сильно, что может принимать довольно извращённые формы. В условиях завода, конвейер которого настроен таким образом, чтобы уменьшить самостоятельность до ничтожно малых значений, рабочие, выражая свою независимость, все-таки умудряются выкроить время для «баловства» [26]. Рабочие сборочного конвейера автозавода в Ривер-Руже торопятся сделать всё побыстрее, чтобы потом подремать в уголке или почитать или поиграть в опасную игру «заклёпочный хоккей». Рабочие в социалистической Венгрии использовали рабочее время для изготовления битков — небольших обточенных кусков металла — даже если они никак не могли их впоследствии использовать. Рабочие отвергают объективацию и скуку, свойственные системе труда, направленной на уничтожение «игры», и творчески утверждают свою независимость.

Весьма хитроумно смог использовать стремление людей к владению собственностью и автономии себе на пользу современный сельскохозяйственный бизнес. Типичным примером этого является практика контрактного птицеводства [27]. Зная, что скопление большого количества птиц в одном месте опасно с эпидемиологической точки зрения, крупные сельхозпредприятия отдают выращивание бройлеров «независимым» фермерам. Субподрядчик должен всего лишь в соответствии с подробными инструкциями, составленными фирмой Тайсон или другими корпорациями, построить большой курятник и взять на себя его содержание. Сельхозкорпорация поставляет ему цыплят и в деталях расписывает в контракте условия питания, водоснабжения, лечения и режим уборки, необходимые принадлежности для которых можно приобрести у самой этой корпорации. Повседневная деятельность субподрядчика плотно контролируется. Оплата в конце договорного периода зависит от привеса животных и количества выживших, с учётом изменившейся рыночной конъюнктуры. Зачастую контракт продлевается, но нет никакой гарантии, что так будет происходить всё время.

В этой системе отвратительно то, что она сохраняет видимость независимости и самостоятельности, при этом почти полностью лишая её содержания. Субподрядчик является независимым землевладельцем и налогоплательщиком, но его рабочее время и деятельность контролируются почти так же, как и деятельность рабочих на конвейере. Нет, ему никто не дышит в затылок, но если контракт не продлят, он остаётся один на один с ипотекой величиной с курятник. В сущности, предприятие снимает с себя риски владения землей, выплаты по кредитам и управление большим количеством рабочей силы — которая могла бы требовать привилегий — при этом пользуясь преимуществами плотного наблюдения, стандартизации и контроля качества, для обеспечения которых и задумывались современные фабрики. И это работает! Стремление ухватиться за последний кусочек человеческого достоинства и почувствовать себя независимым собственником так велико, что «фермер» охотно пренебрегает почти всем его значением [28].