Амурная примета

Вершинин с трудом поднялся, кое-как добрался до кровати и упал на нее как подкошенный. Мысли в голове – смутные и бессвязные – исчезли, и он забылся в пьяном сне, который невозможно нарушить ни тычками и тормошением, ни разрывающимися над самым ухом снарядами.

Так он проспал до утра.

Проснулся в состоянии тревоги, неизвестно откуда исходившей. Впрочем, известно: не вернувшаяся домой Эмилия вполне могла навести на дом в Марьиной роще полицию.

При воспоминании об Эмилии он скрежетнул зубами – ноющая и терзающая душу и сердце боль, отступившая в забытьи, опять вернулась.

Вершинин с трудом поднялся с кровати, оделся, взял с собой все деньги, что еще оставались, и покинул дом.

Идти было некуда. Разве податься в какой-нибудь развеселый дом и остаться покуда там?

Минут через сорок после того как Рудольф Вершинин покинул дом в Марьиной роще, в него ворвались полицейские. Командовал ими невысокий, плотного телосложения человек среднего возраста. Когда он убедился, что дом пуст, он произнес короткую фразу:

– Опять ушел.

Человек плотного телосложения был зол. Это означало одно: он сделает все, чтобы найти сбежавшего. И найдет…

* * *

Деньги были уже на исходе. Известное дело: на водку и баб деньги тратятся быстрее и незаметнее, нежели на что иное.

Во всех веселых домах Москвы Вершинина знали и как своего оставляли на несколько ночей. Он бы мог, конечно, залечь на дно в каком-нибудь одном публичном доме, но какая-то неведомая сила заставляла его идти от одного дома свиданий к другому, менять женщин одну за другой, забываться в тяжком хмельном сне, а наутро начинать все сначала. Ибо яд ревности и боль брошенного мужчины, которому предпочли другого, продолжали отравлять и терзать сердце Вершинина.

Его взяли в середине марта, когда он выходил из дома свиданий в Малом Колосовом переулке. С похмелья, заросший щетиной, еще более подчеркивающей его впалые щеки, коммерсант-комиссионер Рудольф Залманович Вершинин был мало похож на себя. Его сейчас не узнал бы даже его компаньон по комиссионерской конторе «Гермес», которого он обобрал едва не до нитки.

При задержании Рудольф Вершинин сопротивления не оказал и даже не спросил, на каком основании его задерживают. Не старался делать вид, что не понимает, что происходит. Напротив, Рудольф Залманович молча отдался в руки правосудия, как брошенная в весенний ручей щепка отдается его быстрому течению.

На предварительном дознании полицейские чины выяснили, кто он такой, почему скрывается и от кого. После чего доложили о задержании Вершинина ведущему следственные действия по убиению судебного пристава Владислава Сергеевича Щелкунова судебному следователю по особо важным делам Ивану Федоровичу Воловцову. Дальше Рудольфа Залмановича допрашивал уже Иван Федорович…

Вершинин не запирался, давал показания охотно и всю вину валил на Эмилию. Мол, это она решила поправить их материальное положение и изыскать средства противузаконными способами. Это она по собственной воле устраивала как бы случайные встречи с судебным приставом Щелкуновым, с которым она познакомилась во время его визита к ним домой по поводу взыскания долгов с него, Рудольфа Вершинина. Встречи эти она устраивала с целью очаровать пристава своею молодостью и красотой. А он, Рудольф Вершинин, ничего об этом не ведал. Ибо если бы знал, то непременно запретил бы ей встречаться с Щелкуновым… На одной из таких встреч Эмилия вызнала у пристава, что он держит дома деньги, принятые в субботу девятого января от какого-то взыскателя на обеспечение судебных затрат и издержек. Деньги были немалые: восемьсот шестьдесят два рубля. Судебный пристав Щелкунов принял их, но поскольку на службу более не заходил, то решил оставить их дома до понедельника. С целью завладения деньгами Эмилия решила завлечь судебного пристава на квартиру, которую загодя наняла под вымышленным именем именно для подобных целей. Она же купи…

Здесь Воловцов, слушавший Вершинина, не прерывая его, оборвал фразу допрашиваемого на полуслове. И промолвил:

– По показаниям Эмилии Бланк, это по вашей инициативе она стала встречаться с судебным приставом Щелкуновым. И именно вы велели ей снять квартиру под вымышленным именем сначала в Хамовниках, а затем в Марьиной роще…

– Она лжет, – услышав имя Эмилии, ответил Рудольф Вершинин, уняв дрожь и с большим трудом потушив пламя ненависти в глазах. – Она хочет очернить меня…

– Я вас понял, продолжайте, – нарочито безучастно произнес Иван Федорович. И Вершинин продолжил:

– Она же по собственной инициативе купила большой дорожный баул. Когда я спросил ее, зачем-де нам такой большой чемодан, она ответила, что у нее много вещей, которые ей не во что будет положить, если нам вдруг куда-нибудь придется ехать. Я ведь тогда и подумать не мог, что баул нужен ей для того, чтобы спрятать и после вывезти из Москвы труп…