Амурная примета

– Это ты напрасно, – не согласился с судебным следователем по особо важным делам начальник московского сыска. – Стефанов – один из лучших московских сыскарей. А таковых у нас несколько. Кого тебе нужно разыскать?

– Есть такой коммерсант Вершинин Рудольф Залманович. Ныне находится в бегах. Это бывший директор комиссионерской конторы первого разряда «Гермес», официально объявленной несостоятельной, – четко ответил Иван Федорович.

– А где располагалась его контора? – поинтересовался Лебедев.

– На Ильинке. Там же, на Ильинке, Вершинин и проживал…

– Понятно, – изрек начальник московских сыскарей. – Полагаю, тебе нужен Николай Игнатьев.

– Из вольнонаемных? – спросил Воловцов.

– Нет. Игнатьев наш штатный сотрудник в должности чиновника особых поручений, – ответил Владимир Иванович и посмотрел на Воловцова: – Ты наверняка слышал о банде Глухаря?

– Конечно, – кивнул Иван Федорович. – Железнодорожные воры.

– Это непростые были воры, – заметил судебному следователю Лебедев. – Банда Глухаря – Василия Глушко – более восьми месяцев орудовала на линиях Московско-Казанской железной дороги. Схема была проста: вешеры[13] Глухаря во время движения поезда забирались в товарные вагоны и на перегонах выкидывали тюки и мешки с продуктами и мануфактурой, которые после собирались на подводы и вывозились в отстойники, откуда позже передавались скупщикам краденого. А те доставляли товар собственникам некоторых магазинов на Ильинке, Тверской и даже Кузнецком мосту. На обворованные вагоны же вешались поддельные пломбы. Так что нехватка товаров обнаруживалась лишь в конечном пункте назначения, далеко от Москвы, скажем, в Нижнем Новгороде, в Казани или в Сызрани. Естественно, из пункта назначения в Москву от получивших неполный груз направлялась претензия, и транспортная контора была вынуждена возмещать владельцам по страховке стоимость похищенного товара…

– И что? Банду раскрыл Игнатьев? – понял, к чему клонит глава московских сыщиков, Иван Федорович.

– Именно! – в знак согласия кивнул Лебедев. – Он вышел на одного мешка[14], что был связан с владельцами магазинов на Ильинке, и сумел расколоть его. Тот рассказал, когда и кто приносил ему ворованный товар с железной дороги. Потом выследил вора, что приносил товар скупщику. Проследил за ним. Вышел на кухеру[15] и принимал участие в задержании банды и сборе улик на Глухаря и его подельников… – Владимир Иванович немного помолчал. – Еще за Игнатьевым числится раскрытое дело по розыску убийцы девиц легкого поведения Игнатия Трофимчука. Того самого, что нанес сорок восемь ножевых ранений актрисе Императорского Нового театра Бернар-Дружининой, приняв ее за проститутку.

– Ничего не имею против господина Игнатьева, – уже без тени печали или недовольства произнес судебный следователь Воловцов. – Даже наоборот… Не мешало бы познакомиться с этим твоим сыщиком поближе.

– Нет ничего проще, – улыбнулся Владимир Иванович и, крутанув ручку магнето, снял с рычажков аппарата Эриксона телефонную трубку: – Игнатьева ко мне…

Глава 18 Вояж в Дмитров

Эмилия еще спала, когда Вершинин вернулся с двумя билетами первого класса до Дмитрова. Она потянулась, поглядывая на любовника, затем скинула с себя одеяло и села, ничуть не стесняясь своей наготы. Впрочем, после жарких любовных утех и вчерашнего вечера, когда они вместе лишили жизни человека, соблазнившегося прелестями Эмилии, стеснение было бы абсолютно неуместным.

– Ты была вчера хороша. Я еще не знал тебя такой, – едва улыбнулся Вершинин, вспомнив прошедшую ночь.

– На то были причины, – вяло отреагировала Эмилия.

– Билеты купил?

– Да. Вставай, нам пора ехать, – промолвил Рудольф, в очередной раз отметив про себя, как же все-таки обольстительна эта чертовка. Затем прошел в комнату и стал двигать баул к выходу. Потом он ушел и через четверть часа с небольшим, во время которого Эмилия успела привести себя в порядок и собраться, вернулся на извозчике. Кучер вместе с ним прошел в комнату, и вдвоем они вынесли баул и погрузили его в коляску.

– На Бутырский вокзал! – приказал Вершинин. И они поехали.

На вокзале Рудольф Залманович, записав баул за собой, оставил его на грузовом дворе и, после того как его взвесили и наклеили ярлык, до самого Дмитрова более его не видел. В дороге они с Эмилией едва перемолвились парой слов и ехали, погруженные в свои мысли. О чем думал каждый из них, осталось тайной…

В Дмитрове, получив багаж и свезя его на тележке перронного носильщика до привокзальной гостиницы, Вершинин ушел, обещав Эмилии вскоре вернуться.

Эмилия осталась в гостиничном нумере опять наедине с баулом, к чему она, похоже, стала привыкать, поскольку оставалась совершенно спокойной, не испытывая никаких неудобств.

Рудольф вернулся часа через два с лишним.

– Поехали, – произнес он.

Следом за ним вошли двое гостиничных служек и вынесли баул на улицу. Там стояла большая четырехместная коляска. Служки погрузили баул в нее, и Вершинин, расплатившись с ними, сам сел на козлах.

– Ты что, сам будешь править? – с удивлением спросила Эмилия, усаживаясь в коляску.