Лейтенант делает круг над поселком Уэйнрайт. Затем металлическая птица возвращается и на малой высоте идет над замерзшим морем. Здесь я передам слово самому Руалу Амундсену, который записывает в дневнике: «Он прошел очень низко над домами, над самыми крышами. И приземлился на заливе, в нескольких метрах от места взлета. Левая лыжа зарылась в снег, машина описала полуоборот и завалилась на правое крыло. Правда, без опасности для жизни. Мы бегом бросились к аэроплану. Стойка шасси, к которой крепилась левая лыжа, была сломана. О. рассказал, что мотор работал очень неважно. Завтра он представит письменный отчет. После этого инцидента у меня мало надежды на какой-либо полет. По всей видимости, нам подсунули халтуру».
Через два дня после злополучного пробного полета у Руала Амундсена появляется возможность послать весточку на Большую землю — с почтальоном, который направляется в Нордвик. Он вручает почтальону телеграмму и два письма, адресованные самым главным людям его жизни — Кисс и Леону. Только через месяц управляющий — он теперь находится в Дувре, в Англии, — получает телеграмму о том, что перелет к Северному полюсу не состоится. За это время по обе стороны Ледовитого океана много чего произошло.
14 мая, уже после отъезда почтальона, полярник пересмотрел свое решение. «Невзирая ни на что, думаем лететь. О. чинит шасси и укрепляет его. Когда закончит с этим, займется мотором. Все
Пуночки порхают вокруг дома, большие стаи серых гусей пролетают в вышине. Почему бы не полететь и «Элизабет»? Через несколько дней шасси отремонтировано, самолет совершил лыжную пробежку по склону. «Виды на полет, таким образом, очень хорошие».
По сравнению с экспедицией к Южному полюсу перелет к Северному полюсу — предприятие, лишенное запаса надежности. Либо самолет достигнет одной из двух своих целей — мыса Колумбия или Свалбарда, — либо в мире станет на две человеческие жизни меньше. Руал Амундсен не предпринял никаких мер безопасности, ни на побережье Аляски, ни в Северной Гренландии, ни на Свалбарде. Все свое внимание полярник сосредоточил на взлете; что же до превратностей пути — будь что будет.
Однако на родине, в Норвегии, был поставлен вопрос: что, если капитану Амундсену и его бесстрашному спутнику придется совершить посадку где-нибудь в Северном Ледовитом океане и дальше идти на лыжах, — так, наверное, надо бы кому-то держаться наготове, встретить их у кромки льдов?
Норвежская армия решает выслать на Свалбард спасательную экспедицию — военный транспорт «Фарм» и два самолета для обеспечения рекогносцировки. Обойдется это круглым счетом в 100 тысяч крон. Но: «Руал Амундсен — человек такого масштаба, что нельзя сидеть сложа руки, если ему грозит опасность», — заявляет министр обороны маленькой страны.
Неожиданно объявляется еще и частная экспедиция, организованная опять-таки для спасения полярника. «Дядя Хокон» скооперировался с фирмой «Юнкере» и создал второй комитет по встрече, с кинооператором и собственным самолетом. Весть о том, что датчанин-американец Хаммер выезжает на Шпицберген с собственным самолетом дальнего действия и первоклассной пилотской командой, тотчас возбуждает у норвежцев подозрения. Ведь значительно ближе слетать на Северный полюс и обратно со Шпицбергена, нежели с Аляски. Может, Хаммер и немцы из «Юнкерса» отправились на Свалбард, чтобы перехватить у Амундсена победу? Всю весну норвежские газеты наперебой строили домыслы.
«Ни в коем случае нельзя забывать о множестве мелочей», — записывает полярник, вероятно полагая, что цитирует себя самого. Ведь все знают его как дальновидного стратега и мастера деталей. «Одного винтика» достаточно, чтобы все пошло насмарку, заявляет в интервью заокеанской газете полярный летчик Трюгве Гран.
Кое-что Руал Амундсен забыл, только вот что именно? Винтик или гайку? Может, вообще не «мелочь», а что-то действительно большое и важное? Вдруг вес горючего слишком высок, дистанция слишком велика, мотор слишком маломощен? Вдруг вообще совершенно невозможно пересечь Ледовитый океан на самолете? Вдруг аэроплан, способный выполнить эту задачу, еще не построен? Какой тогда смысл в том, что все винтики на месте, стойка шасси починена, пакет с бутербродами лежит в кабине? Флаг, во всяком случае, тоже наготове. «Вообще-то флаг нужен бы прямо сейчас, — пишет полярник 7 июня, — но мне стало жалко вывешивать наш красивый шелковый флаг в густом тумане, который за весь день так и не рассеялся». Лучше приберечь его для Северного полюса. Там наверняка будет ясно.
И вот наступает 10 июня, еще одна знаменательная дата. Новое летное испытание. Отчет краток: «Утром при попытке поднять аппарат в воздух стойка шасси опять сломалась». Итак, все было кончено. Оставалось только ответить на вопрос: что скажет мир?