Читаем Амирспасалар. Книга II полностью

— Ну и негодяй! — вскипел Захарий. — Недаром рассказывали мне анийцы, как при эмирах на нужде народной наживались святые отцы. Поди, и в других обителях немало хлеба припрятано, а? Недаром чуть не половину земель отцы в Айастане захватили — по нашей же глупости княжеской, через пожертвования! Полторы сотни монастырей насчитывают в моих владениях. И ничего с этим не поделаешь — попробуй хоть один закрыть! Наоборот — новые все воздвигают, от службы воинской и других повинностей уклоняясь. Так вот, Исраел, возьми себе на заметку — выяснить надо, где, какие запасы зерна в обителях находятся, и в случае нужды (а о войне с султаном тер-Матевос, кажется, правильно судит!) заберете излишки на пропитание войсковое. Так-то!

Не все мог высказывать своему державному питомцу преподобный Мхитар Гош, предпочитая изливать душу перед новым любимцем иноком Ванаканом.

— Вот, хочешь ты, сын мой, писать историю народа армянского, продолжить труд великих историографов — Моисея Хоренаци, Фавстоса и многих других. Но, поверь, нелегко быть анналистом нелицеприятным, описывать деяния людские правдиво и точно. К примеру скажу, прибыл ты, после долгого путешествия, с решением соборным об алтарях походных бесспорным и каноничным. Так, Иоаннес?

— Воистину так, отче.

— На решение ополчились архиепископ Григорис и многие другие отцы, даже пострадали за это! А почто ополчились, спрашиваю?.. Какова их цель?

— Не ведаю, — развел руками Ванакан.

— Первая причина — вражда отцов восточных к владыкам киликийским, что хотят Церковью св. Григория управлять, хоть и покинули Айастан для более спокойного проживания в краях далеких. Увы, увы! К чему стеной глухой от прочих верующих отгораживаться, единство народов братских, соседей вековечных нарушать? Почто единство бранное нарушать? В этом Закарэ полностью прав!

Неожиданно вздохнув, Гош продолжал:

— Вторая причина — вражда между мирской и духовной властью. Искони повсеместно борются за власть верховную, за блага земные, за поля и пастбища тучные правители между собой. И владык духовных не щадят! Ошибки же отцов наших — для Закарэ предлог преудобный для усиления власти своей…

— Ведь сказано в Писании: «Кесарево — кесарю, а Богу — богово»? — несмело вопросил Ванакан.

— Не всегда мы выполняем заветы Христовы! — печально ответил Гош. — Предвижу, не даст Закарэ воли отцам, сам захочет кормило власти держать безраздельно, а тогда… — старый минах не договорил, поник головой.

Брожение в монастырях и церквях не утихало. Хоть и притесняли пастырей мусульманские правители, но в дела церковные не вмешивались, доходов судебных не отбирали и в узилища пастырей не ввергали, как это проделал правитель-христианин, родича близкого не пощадивший. Потеряв терпение, Захарий решил сам отправиться к владыке, нити недовольства в монастырях тянулись от архиепископского дома. Так утверждал Исраел.

В архиепископских покоях тихо. Изредка в длинном коридоре прошелестит шелковая, ряса приезжего епископа, робко прокрадется сельский священник, вызванный в консисторию для разноса. Потом снова станет тихо и благостно. Пахнет ладаном курильниц, горящим в лампадах деревянным маслом. Старый архиепископ, взволнованный событиями в церковной жизни, непритворно занемог. Скорбными очами взирал Барсег на унылые лица епископа Саргиса и настоятеля собора тер-Аристакеса. Тяжелое молчание томило пастырей. Не выдержав, епископ простонал:

— Горе нам! Громит нечестивец Святую церковь, заточает в темницу, высылает отцов…

— И доходов уже лишил судебных! — поддакнул Аристакес.

Барсег злобно пробормотал:

— К горшку приделали золотые ручки, но не очистили дно его от сажи. Что еще ждать от правнука язычников из Бабира? Да еще выученику Гоша-философа?

Внезапно конский топот нарушил невеселую беседу пастырей. В покой, предшествуемый испуганным служкой, вошел Захарий.

Непреклонный духом больной владыка принял гостя недружелюбно и сразу перешел в наступление.

— Почто, государь, аки Юлиан-отступник, на праведников божьих гонения возводишь? — гневно вопросил святитель, вперив горящий взор в лицо Захария и постукивая посохом о пол.

— Это разбойников, что с дубинами на неугодных тебе приезжих епископов нападают, праведниками почитаешь, святой отец? — усмехнулся Захарий.

— Своевольничал твой же ближний родич! — отразил удар владыка.

— За что и сидит навечно на острове Севан… Я не потерплю никаких мятежников, хотя бы и из моей родни! — воскликнул Захарий.

— А ты не думал о том, государь, что не пристало Армении Великой своей же диаспоре подчиняться?! — с неожиданной силой заговорил архиепископ. — Папскую туфлю целовать мы не будем и халкедонитское еретичество не примем. Здесь средоточие всего армянства, и давно пора вернуть в Айрарат престол Григория Просветителя!

Голос иерарха крепчал. Захарий с любопытством глядел на возбужденное лицо под черным куколем с нашитым крестом: «А ведь кое в чем старик и прав!..» Примирительно сказал:

Перейти на страницу:

Все книги серии Армянский исторический роман

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза