Аметистовый кошмар

Поэтому сны не пугали её, а скорее даже интересовали с профессиональной точки зрения. Ворожеями в южных землях именовали женщин, поклонявшихся различным потусторонним, но не всегда светлым силам. Эйденгард, как Бог Солнца, и его последователи были их противниками. В старые времена, свобода культов была свойственна монгеянам – исконным жителям южной части Континента – но с приходом северных захватчиков мэанн ситуация изменилась. Ещё до Огнепадения, во времена Империи Сенноров, местные правители, ища милости у иноземцев, начали обращаться в веру в единого Бога Эйденгарда. Однако многие простые люди, особенно в сельских местностях, до сих пор веровали в различные тёмные культы, и у каждой деревни был свой демон-куратор.

Однако поселение у Ведьминого Холма было особенным. Местные ворожеи, ведьмы, колдуньи – местные называли их по-разному – практиковали поклонение не простому демону, а антиподу Эйденгарда – Смертоликому. Если Эйденгард был Богом Дня в мифологии древних людей, то Смертоликий был Богом Ночи. Существовала древняя легенда, о том, что когда-то мир населяли ангелы и демоны и от союза одного из демонов и ангела родились близнецы – Эйден и Рожэ. Их рождение должно было ознаменовать создание новой эры, благодаря которой создастся гармония и благоденствие. Но братья всё же выбрали две разные стороны – Эйден сторону ангелов, а Рожэ сторону демонов и в ходе войны, победу одержали силы света, благодаря чему Эйден вознёсся на солнце, а Рожэ, ставший Смертоликим, на луну.

Официально культ Смертоликого был вне закона на территории большинства государств бывшей Империи Сенноров, кроме, пожалуй, сереных княжеств Хаандии, где веротерпимость была куплена ценой большой крови в борьбе с Мэаннским королевством. Однако по большому счёту самые грязные слухи не мешали людям пользоваться услугами ворожей, в число которых входили и знахарские способности, ясновидение и прочие ритуальные церемонии.

Гадостей о ворожеях Ведьминого Холма ходило превеликое множество. Жители, несмотря на то что прибегали к их способностям в час нужды, всё же любили посудачить о колдуньях, а их поселок старались обходить стороной. Ходили слухи, будто бы они только и делают, что поглощают души смертных, убивают родившихся у них мальчиков (и в самом деле, в поселении у Ведьминого Холма вы бы не встретили ни одного представителя мужского рода), принося их в жертву Смертоликому. Так же говорили, что они занимаются всевозможными оргиями, для которых совращают живущих неподалёку мужчин, воруют скот из близлежащих деревень и вообще представляют собой вселенское зло.

Сельта же только начинала свой путь в направлении ворожейного дела, хотя получала некое сопротивление со стороны матери, которая желала, чтобы её единственная дочь выбилась в люди и не несла на себе ярлык ведьмы. Вызвано это желание матери, было не заботой о престиже дочери, а скорее озабоченностью о Сельтиной жизни. Как только Сельте начали сниться сны, связанные с аметистовым миром, совет ворожей заинтересовался ею и каждый день требовал отчёта о каких-либо минимальных изменениях во снах. Старейшина Малакка даже пыталась писать о снах верховному жрецу Смертоликого Оракулу Торольфу в Хаанденгард, что далеко на севере Континента. Однако её отговорила мать Сельты. И бояться было чего, если бы кто-то узнал о том, что девушка-ворожея путешествует по мирам, то к ним в гости обязательно бы наведались жрецы Эйденгарда, да не одни, а с целым войском, чтобы избавиться от проклятого поселения еретичек.

Сельта, устав лежать, поднялась с постели и побрела по мягкому коврику к старому ссохшемуся шкафу. Отворив его, она обнажила своё тело, сняв ночную сорочку, и выбрала из небогатого гардероба льняную тунику. Подвязав на ступнях сандалии, она подошла к бадье с водой и опустила туда голову. Подняв её, она взглянула на небольшое зеркальце, что висело на стене. На неё в ответ взглянула молодая, относительно высокая девушка лет двадцати. У Сельты были длинные и прямые черные волосы, невероятно бледная кожа для здешних мест, особенно, если учесть, что её мать была очень смуглой. Глаза – единственное, что объединяло мать и дочь – черные, что особенно интересно и красиво сочеталась с белоснежностью её кожи. Ещё одной особенностью, отличавшей Сельту от многих монгеянок, было наличие веснушек вокруг её носа. Подобное в здешних краях считалось чем-то вроде болезни, поэтому Сельта с детства была весьма застенчива, отчего из подруг у неё была лишь только мать.

Вдоволь наглядевшись своим отражением, Сельта решила проведать мать и рассказать ей о нововведениях, случившихся в аметистовом мире. К сожалению для неё, никто в посёлке не мог разгадать этого загадочного послания. Поэтому многие жительницы Ведьминого Холма с беспокойством смотрели на проходящую мимо них девушку. Авторитет её матери был, пожалуй, единственным барьером, отделявшим Сельту от открытых насмешек или же проклятий. Единственное, что составляло Сельте компанию в этом обществе – ритуальные книги, написанные задолго до её рождения.