Америка (Reload Game)

— Шутка. Правда, совершенно не смешная… Короче говоря, новоназначенный министр — большого государственного ума мужчина, не имевший, правда, доселе случая приложить тот ум к делам государственной службы — счел, что та неоднозначность формулировок как раз и дает ему отличную возможность с ходу показать «всем этим заморским карбонариям», кто в доме хозяин; решил, так сказать, обезвредить мину-ловушку ударом кувалды… Ну и командировал в Петроград — через Амстердам, Новый Гамбург и Эль-Пасо — своего «адъютанта», чиновника для особых поручений статского советника Аверьянова, никого о том не ставя в известность.

По мысли министра, комбинация выходила беспроигрышной: если «карбонарии» дадут слабину и позволят статскому советнику самочинно добраться до Петрограда — отлично, дальше их можно будет, по прецеденту, гнуть в бараний рог; если же они его, к примеру, тормознут и снимут с поезда на техасско-калифорнийской границе — совсем замечательно: открытое неповиновение властям Империи, считай — бунт, так что можно немедля переходить к вожделенному «силовому решению Калифорнийского вопроса», ать-два! Как, какими конкретно силами и средствами — это всё в тот государственный ум решительно не приходило: «Нужно ввязаться в драку, а там посмотрим!»

Калифорнийцы, разумеется, тут же и продемонстрировали министру, что пространство логических возможностей теми двумя вариантами отнюдь не исчерпывается. За Эль-Пасо, у границы, на поезд напали немирные команчи…

— «Пучок перьев в волоса» и рожа в кровавой раскраске? — понимающе хмыкнул Ветлугин; консул лишь развел ладошками, возведя очи горе.

В общем, всю следующую неделю российский эмиссар провел в индейском плену, даже нужду справляя под дулом винчестера, и был в конце концов эффектно освобожден — после надлежащей перестрелки — отрядом калифорнийских коммандос. Радость его от того освобождения, впрочем, была недолгой. В ответ на представление: «Статский советник Михаил Аверьянов, чиновник для особых поручений Министерства колоний Российской империи, следую по казенной надобности в Петроград… да, из Нового Гамбурга через Эль-Пасо» командовавший калифорнийцами лейтенант окинул чумазого оборванца взором хмурым и недоверчивым: «Чиновник для особых поручений, из Метрополии? Извините, сеньор, нас о таком никто не извещал — а должны бы непременно! А какие-нибудь документы при вас имеются? — ну да, индейцы отобрали… А деньги? — тоже, стало быть… А кто-нибудь в Колонии вашу личность подтвердить может? — ах, никто… Ну, тогда выхóдите вы, сеньор — бродягой, и калифорнийская граница для вас закрыта… Нет-нет, сеньор, следите за словами: я не говорил — „вы бродяга“, я сказал — „вы выхóдите бродягой“: по всем имеющимся у меня регламентам и инструкциям. Вы ж ведь, вроде как, государев человек, особа пятого ранга… пятого, я не путаю? — так что должны понимать!.. Господь с вами! — нет, вы правда, чтоль, решили, будто мы тут — звери какие, или там охотники за скальпами? и вот так вот и бросим вас сейчас посреди дикой прерии, безоружного-безлошадного? — стыдно, право. Сейчас препроводим вас, в целости и сохранности, в ваш „конечный пункт следования вне границ Колонии“ — как того требуют те регламенты и инструкции. В Эль-Пасо, стало быть».

Пока добирались до Эль-Пасо — не то, чтоб сдружились, но познакомились; предки коммандо-лейтенанта были из архангельских, советник — с Вологодчины: считай, земляки. Расставаясь на привокзальной площади («конечный пункт»…), лейтенант вложил в руку вяло противившегося советника пару десятиклугеровых купюр: «При случае — вернешь. На телеграмму в русское консульство и на гостиницу без особых изысков тут хватит. Только не вздумай играть, ни под каким видом! — тут ведь шулер на шулере, а шериф в доле».

— …Вот из той телеграммы я только и узнал о существовании на свете статского советника Аверьянова. Поначалу, признаться, просто не поверив — я на своем чиновничьем веку всякую начальственную безответственность повидал, но такого…

— История прямо-таки просится во французскую комедию!

— Верно. Только вот дальше вышло совсем не смешно. Советник, сообразив, что исполнение заглавной роли в такого рода «комедии» его карьеру никак не украсит, решился на вторую попытку; позабывши народную мудрость: «Не за то отец сынка порол, что — играл, а за то, что — отыгрывался». Решил нелегально перейти калифорнийскую границу за Эль-Пасо, добраться своим ходом до следующей, калифорнийской, станции на Транс-Амере, и сесть на поезд до Петрограда уже там; экипировался на деньги, что я ему прислал из консульства — местная одежка, лошадь, пара револьверов — и пустился в путь, наверняка предвкушая щебетанье петербургских барышень об этом своем романтическом приключении.