Америка (Reload Game)

Контрразведчик, раскуривший уже новую сигару, некоторое время с преувеличенным вниманием разглядывал ее кончик.

— Моя бабушка-нигритянка, как ты, возможно, знаешь из моего досье, бежала с Гаити, в восемьсот четвертом. Там твой вопрос сочли бы… странным. Здесь, под расслабляющей сенью европейской цивилизации, — тоже странным. А я — дитя двух культур: «Что-то в этом наверняка есть, но пока…» В общем — не отвлекайся от темы!

— Ладно. В порту, за теми пакгаузами, у меня была назначена встреча с агентом. Во время встречи мы подверглись вооруженному нападению с целью то ли захвата, то ли ликвидации… в стиле и духе, привнесенном вам сюда резидентурами янки и дикси. Нападавших было под дюжину: из «скорпиончика» — не отстреляешься. Агент бросил бомбу в того, который… выглядел в точности как зомби, и мы успешно удрали через возникшую брешь в их цепи. В общем, самооборона; вот, собственно, и всё… Правда, к моменту моей встречи с инспектором Пелипейко картина эта, сам понимаешь, может оказаться… заметно подретушированной моей Службой.

— Похоже, не врешь… — проворчал внук гаитянскй бабушки и вновь сконцентрировал взгляд на кончике своей сигары. — На всякий случай, тебе и твоей Службе на заметку — неофициально, разумеется… Криминалисты собрали всё, что осталось от того бедняги… в том числе — то, что налипло на стенки прохода между пакгаузами, — (Виктора передернуло). — Так вот, медицинские эксперты утверждают, что это — не ткани живого человека.

— А чьи же? — ошарашено откликнулся Виктор и, непроизвольно понизив голос, уточнил: — Мертвеца?

— Ну, так-таки они не говорят. Мы для начала решили проверить то мясо на морфин — раз уж мэтр сам помянул всуе вещества…

— Тест Дюпре — восстановительное действие на йодноватую кислоту, дающее свободный йод?

— Да, модификация классического теста под количественный анализ: выделившийся йод растворяют в хлороформе, и затем — колориметрия. Так вот, содержание морфина в тех тканях соответствует нескольким смертельным дозам — где-то так семь-восемь. Затем обнаружилась еще куча всякой активной органики — у них там собрался целый консилиум, сыплют названиями, каких я сроду не слыхал в курсе криминалистики… Кажется, покойник состоял из той активной органики чуть менее, чем полностью.

— Так это, выходит, и в самом деле был настоящий зомби?!

— Не берусь судить. И, в любом случае, — он был, а не есть. Просто рекомендую твоему адвокату раздобыть результаты этой экспертизы — их, разумеется, сразу засекретили, а с эскулапов взяли подписку о неразглашении, — и пусть-ка Аристид для начала докажет, что взорванный вообще являлся человеком. Кстати, личность потерпевшего так до сих пор не установлена; и что-то мне подсказывает, что — и не будет…

— Ты хочешь сказать, — невесело рассмеялся Виктор, — что можно попытаться переквалифицировать статью с «убийства» на «уничтожение собственности»? С переводом обвинения из публичного в частное?

— Ну, это только если ты сумеешь еще и заткнуть рот шестерым свидетелям, — отмахнулся обер-лейтенант. — Я-то имел в виду — просто потянуть время, по формальным основаниям. С такой экспертизой даже само заключение коронера о взрыве как причине насильственной смерти может зависнуть довольно всерьез.

— Ты ничего не говорил про свидетелей!

— А ты не спрашивал. Свидетели, с писанными под копирку показаниями — подстать заявителю: шестеро служителей вудуистского храма, что на окраине Старого креольского кладбища; по нашим данным, все состоят в тонтон-макутах.

— Та-аак…

— Ну, а поскольку от твоего агента-бомбиста ждать свидетельских показаний, надо полагать, не приходится — уноси-ка ты, брат, ноги из города; на что тебе, похоже, и намекают прозрачно. В женское платье переодеваться не обязательно. С формулировкой обвинения Пелипейке до завтра не управиться — мы позаботимся.

— Не могу, Фридрих: служба.

— Тогда уходи на нелегал. Мы зажмуримся… на некоторое время.

— Не могу: мне по моей должности следует быть на самом виду.

— Грохнут, отморозки ведь…

— Всё в руце Господней, — деловито перекрестился Зырянов. — Будем драться.

— Ну, удачи вам. Только деритесь поаккуратнее… в смысле закона.

— Само собой. Еще чем-нибудь порадуешь — не меня лично, а Службу?

— Порадую, а то как же… Наш разведотдел сообщает, что эскадра контр-адмирала Гудвина разделилась: на блокаде Нового Орлеана осталась одна мелочевка, а все три многопушечных паровых фрегата отошли от побережья. Куда-то…

— Ага… Только их, скорее всего, уже не три, а пять: еще два многопушечных фрегата под «матрасом со звездами» вошли в Мексиканский залив, обогнув Флориду.

— Спасибо! Поскольку весь жалкий военный флот дикси давно утоплен, задач для кораблей этого класса у берегов Юга, вроде бы, вообще не просматривается…

— Вот именно. А что — конфедераты?

— В Ориндже, на пограничной станции «Дороги жизни», спешно оборудуют пушками поезд из четырех платформ. Вашими, между прочим, пушками — штольцевыми скорострелками!

— Холера… А о приготовлениях друг дружки им известно?

— Не похоже. Просто мысли обоих катятся по одним и тем же рельсам.