Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке

Эрик быстро понял, что его прощупывают перед вербовкой в Моссад. Также он узнал, что его девушка работает на израильские спецслужбы, и ее командировки перестали быть загадкой. Он дал согласие на предложение Моссада и после долгих месяцев подготовки вернулся в Париж в качестве сотрудника «Кесарии». Отношения между Эриком и Сильвией стали еще ближе, ведь теперь они могли говорить о своей работе.

Но очень быстро их эйфория испарилась. Руководство решило на несколько лет внедрить Эрика в столицу одного арабского государства в качестве резидента. Сперва Сильвия думала, что они смогут поддерживать отношения во время его визитов в Париж, но скоро стало ясно, что это невозможно. Им было запрещено переписываться и созваниваться, графики отпусков у них не совпадали, и постепенно они начали отдаляться друг от друга, а былые чувства угасли. По иронии судьбы именно вступление Эрика в Моссад привело к крушению их любви. Разочарованная Сильвия так и не простила себе свою инициативу. Ей было уже за тридцать, и теперь казалось, что ее мечтам о семье и детях не суждено сбыться.

Быть может, из-за этой неудачи, когда она влюбилась в следующий раз, то действовала уже иначе. Через два года в Париже она встретилась с молодым журналистом газеты London Times. Его звали Джон Суэйн, ему был всего 21 год. Он чувствовал, что она за ним «ухаживает» и «всеми силами старается добиться взаимности». Ее красота, рассудительность и обаяние покорили Джона, и он влюбился. Они проводили страстные ночи в маленькой квартирке на правом берегу Сены. И на этот раз, наученная опытом, Сильвия ни о чем не сообщала начальству.

В Моссаде не имели ни малейшего понятия о развивающемся романе. Как впоследствии рассказывал Джон Суэйн, Патрисия очень сильно интересовалась Ливией и фигурой Каддафи и предложила вдвоем съездить в Триполи: он бы взял у Каддафи интервью, а она бы фотографировала его. Он согласился, но ему не дали визу в Ливию, и затея окончилась ничем.

Их отношения были довольно продолжительными, но тихо сошли на нет. И только в 1973 году, когда была раскрыта реальная личность Патрисии (см. главу 12), Суэйн испытал самое большое потрясение в своей жизни. Годы спустя он откровенно рассказал в статье Sunday Times о связи с «профессиональной убийцей» Сильвией Рафаэль: «Я был совсем молод и неопытен и угодил в медовую ловушку, расставленную израильской Матой Хари». Далее Джон Суэйн пересказал историю их отношений и в завершение отметил: «Я всегда буду с изумлением вспоминать свое столкновение с миром международного шпионажа и то, что очаровательная девушка, которую я знал, оказалась шпионкой и хладнокровной убийцей».

Пятого сентября 1972 года Сильвия в своей парижской квартире смотрела телевизор, когда передачу прервали экстренные новости: в Мюнхене, где в самом разгаре были Олимпийские игры, произошел кровавый теракт. Его приписывали палестинской террористической организации «Черный сентябрь». Согласно первым сообщениям с места событий, боевики ворвались в Олимпийскую деревню, убили и взяли в заложники израильских атлетов.

«Черный сентябрь» был новой террористической группировкой, незадолго до этого созданной Ясиром Арафатом в обстановке полной секретности.

В это время ФАТХ находился в глубоком кризисе. Боевики этой организации были изгнаны из Иордании в сентябре 1970 года, когда король Хусейн почувствовал, что теряет контроль над своим королевством. После Шестидневной войны 1967 года и разгрома армий арабских государств террористы стали единственной силой, продолжавшей бороться против Израиля. Их популярность и притягательность резко возросли, и в ряды их организаций потянулись молодые палестинцы. Фатховцы превратили Иорданию в основную базу. Они безнаказанно ездили по всей стране с оружием на руках, взяли под контроль лагеря беженцев, значительную часть Аммана, города и деревни вдоль Иордана, который стал границей между Израилем и Иорданией. Для них больше не существовало власти короля Хусейна. Именно эти люди стали истинными хозяевами страны. Король долгое время мешкал с принятием мер, а тем временем в армии зрели разочарование и мятежные настроения. Как-то раз, посещая одну бронетанковую часть, он увидел прицепленный к танковой антенне лифчик, который развевался словно флаг.

— Это что еще такое? — рявкнул король.

— Это значит, что мы бабы. Вы не даете нам вступить в бой, — ответил командир танка.

Наконец Хусейн решил вернуть себе контроль над страной и направил армию на базы боевиков и в лагеря беженцев. Началась страшная резня, которая унесла тысячи жизней. Боевиков расстреливали прямо на улицах, охотились за ними, казнили без суда и следствия, а иорданская артиллерия безжалостно ровняла с землей лагеря беженцев. Во время бойни большинство радикалов бежало в Сирию и Ливан. Сентябрь 1970 года палестинцы прозвали Черным сентябрем.