Алый феникс

Налетчиков было немного, в пределах десятка. По крайней мере, на виду. На неписей они не нападали, а просто выгоняли их из укрытий, заставляя бежать на площадь или к озеру. А еще — оттягивали на себя внимание мухафизов.

Големов на площади было уже трое, но, к моему удивлению, налетчики не особенно-то испугались их появления. Среди них оказались маги, которые успешно нейтрализовали защитников оазиса с помощью заклинаний контроля. И без того жутко неповоротливые каменные исполины быстро увязли в призрачных сетях и вылезших из-под земли щупальцах, беспомощно ворочаясь из стороны в сторону.

Со стороны чайханы уже подтягивались силы Братства. Издалека были видны золоченые доспехи Турка. С ним было человек шесть-семь бойцов, из которых я знал только Тэйта, Корреоса и того лучника, с которым мы пересекались у восточных ворот.

Чуть в стороне от остальных шествовал Док. По-другому и не скажешь — вышагивал он неторопливо, важно, не обращая внимания на царящую вокруг суету. В руке его появился черный жезл из древесины Джубокко, похожий на высушенную руку с постоянно шевелящимися длинными узловатыми пальцами. По сторонам от некроманта, держась чуть впереди хозяина, двигались призванные им твари.

Фамильяров у Дока теперь двое. Первый — уже хорошо знакомый мне Карачун, морозный лич с головой, сделанной из черепа грифона из Ржавых пустошей. Он плыл, окутанный белесым облаком морозного воздуха, скрадывающим очертания рваного серого балахона, и шевелил непропорционально огромными костлявыми ладонями, будто загребая ими воздух. Второй фамильяр представлял собой огромную гору мяса, закованную в черное ржавое железо. Мертвый рыцарь был на две головы выше человеческого роста, а Т-образная щель на лицевой стороне его шлема светилась синим призрачным пламенем. Такое же пламя пробивалось сквозь сочленения доспехов и плясало на клинке огромного фламберга — двуручного меча с широким волнистым клинком.

Сам Док тоже преобразился — вместо бархатной мантии на нем появились серебристые доспехи с наплечниками в виде черепов, корона на голове сменилась серебряной маской с горящими глазницами. Когда он вступил на ту часть улицы, где уже успели похозяйничать гарпии, то начал оживлять валяющиеся на песке трупы, превращая их в шипастых костяных воинов.

Ох, и силен же стал Сергеич! Я невольно засмотрелся на его жуткое воинство. Даже не знаю, как с таким совладать. Понятное дело, нужно бить его самого, обходя петов, но это наверняка не так просто. Попробуй-ка пробейся сквозь такую ораву!

Гарпии тем временем, кажется, выбрали меня основной мишенью. Уж не знаю, чем обязан такой честью. Подозреваю, что на крышах меня просто хорошо видно сверху. Да и без брони я смотрюсь легкой добычей.

Налетели на меня сразу с трех сторон. Первая «птичка» едва не схватила прямо на лету, когда я перепрыгивал с крыши на крышу. Меня спас Зеркальный щит — когти гарпии с противным скрипом скользнули по плечам и спине, но не смогли увязнуть в плоти. От следующей твари, спикировавшей на меня сбоку, я увернулся Хвостом ящерицы. А вот третью пришлось встретить ударом посоха. Зацепить удалось лишь самым концом оружия — чудовище оказалось невероятно быстрым и успело отпрянуть назад, скрежеща когтями и сгибами крыльев по глиняной черепице.

Костлявая тонконогая пародия на женщину — серокожая, угловатая, с птичьими кривыми когтями на ногах, но с вполне выраженной обнаженной грудью и длинными спутанными волосами. Крики, которые она издает — коктейль из истеричного визга, воя полицейской сирены и скрежета ножом по стеклу. От одного этого звука уже становится физически больно.

Пробежавшись по крыше длинного одноэтажного здания — похоже, какого-то склада — я спрыгнул на землю и, миновав короткий проулок, выбежал на площадь перед ареной. На открытом пространстве начал невольно озираться, поглядывая наверх — нет ли гарпий.

Сами по себе эти твари тщедушные — сегмент стихии Земли в диаграммах их Ци едва заметен, то есть живучести в них ни на грош. Но недооценивать их не стоит. Добрых две трети их сущности занимает стихия Воды. И то, что Ловкости им не занимать, чувствуется сразу. Далеко за тысячу пунктов, может, даже за полторы. Двигаются так быстро, что я смогу потягаться с ними в скорости разве что под Всплеском, короткими периодами.

Вторая слабость гарпий, помимо хрупкости — это то, что они довольно беспомощны на земле, если им не удалось сходу вцепиться в жертву и сбить ее с ног, налетев сверху. После неудачной атаки крылатые налетчицы либо сразу ретировались, чтобы снова набрать высоту, либо пытались атаковать снова в петушиной манере — размахивая крыльями и выбрасывая вперед увенчанные острыми когтями ноги.

Мне вот как раз попалась такая, что выбрала второй вариант.

— А ну, иди сюда! — процедил я, подтягивая яростно визжающую и хлопающую крыльями бестию к себе Серебряным жалом.