Алый феникс

Админше здорово досталось — она едва держалась на ногах, на экипировке зияли многочисленные прорехи. Массивный, не вписывающийся в общий образ наруч из блестящего металла светился, окутывая ее полупрозрачным силовым коконом. Похоже, только за счет него она до сих пор была жива.

— Что ты натворил?! — перекрикивая гул и треск магического купола, выкрикнула она.

Я, признаться, и сам пока не понимал, что натворил. Судя по всему, план Лары удался — ловушка сработала. Гигантский песчаный червь едва успел показать морду из-под земли, как был обездвижен. Вот только что дальше? Зачем это все?

Разглядывая тушу Псаммофиса, я понял одно — наш с Мавериком план был жизнеспособен только в теории. Я не видел никакого портала, через который червь проходит из Бездны в Артар, и в который я, в теории, должен был попытаться запрыгнуть. Либо этот портал находится в нескольких метрах под землей, либо червь каким-то образом дырявит слои реальности собственным телом. Второй вариант, похоже, ближе к истине — голова червя, особенно нижняя часть, еще толком не вылезшая из-под песка, светилась знакомым ярко-фиолетовым сиянием, а в глубоких стыках между чешуйками это сияние больше похоже на светящуюся жидкость, постепенно растворяющуюся в воздухе.

Но если портала нет, то как Резчик проникнет в Артар?

Ответ не заставил себя долго ждать. Пасть Псаммофиса с утробным гулом, похожим на мычание китов, начала раскрываться, будто чудовищный четырехлепестковый бутон. Мы со Стеллой невольно попятились, потому что места под куполом становилось все меньше. Впрочем, и отступать-то уже особо некуда — в нескольких шагах позади уже маячит марево магического барьера. А я уже знаю, что он убьет нас одним касанием.

Прицелившись, я выстрелил Серебряным жалом вверх, загнав наконечник в самый краешек одной из исполинских челюстей.

— Эй, ты куда?

Я дернул трос, чтобы убедиться, что наконечник засел надежно, и протянул свободную руку ей.

— Я — наверх. Ты со мной?

— С ума сошел?!

— Окей, оставайся.

Серебряный трос начал ужиматься, стремительно подтягивая меня к пасти червя. Админша, в последний момент передумав, все же вцепилась в меня, и движение заметно замедлилось. Но артефакт не подвел — мы в два счета добрались до верха. Дальше вышла заминка. Будь я один — я бы быстро вскарабкался дальше, Зерно обезьяньей цепкости позволяло хоть по потолку лазать. Но Стелла, повисшая на мне балластом, здорово затрудняла подъем. К счастью, у нее тоже нашлись кое-какие альпинистские примочки в снаряжении — из перчаток выдвинулись тонкие адамантитовые крючки-когти, такие же обнаружились в носках ботинок. Вместе мы вскарабкались наверх.

Раскрывшаяся пасть червя отсюда выглядела огромной, метров пятнадцати в поперечнике, морской звездой, только с четырьмя массивными лучами. Мы со Стеллой находились на конце одного из этих лучей, и, надо сказать, место было весьма неуютное. Чтобы не соскользнуть вниз, в бездонную, похожую на кратер, глотку монстра, я снова загнал Серебряное жало в твердую, как камень, плоть червя между здоровенными, похожими на черные кристаллы, зубами, покрывающими всю внутреннюю поверхность челюсти.

Пасть Псаммофиса изнутри светилась особенно ярко. Светящаяся фиолетовая жидкость стекала в глотку целыми ручейками. Почти сразу я разглядел на противоположной от нас челюсти крупный инородный предмет. Этакий обсидиановый шип, размером с холодильник, вонзившийся глубоко в челюсть монстра.

— Что это там?

— Понятия не имею!

Черная блестящая глыба вдруг вздрогнула, по поверхности ее зазмеились глубокие трещины. Еще несколько ударов изнутри — и верхняя ее часть осыпалась плоскими обломками, похожими на куски яичной скорлупы. Наружу выплеснулась щедрая порция светящейся фиолетовой жидкости, но помимо нее внутри глыбы скрывалось и что-то ещё. Тонкие шипастые, как у насекомого, конечности, вытянутая безносая морда с узкими прорезями глаз, вспыхнувших все тем же фиолетовым светом.

Демон!

Сгорбившийся, сжавшийся внутри обсидианового осколка, как эмбрион, посланник Бездны распрямился. Взмахнул кривым, больше похожим на серп, клинком, рассекая усеянное черными зубами небо червя. Высвободившись окончательно, взмыл вверх, ударяя своим жутковатым клинком по зыбкому куполу. Яркая вспышка заставила зажмуриться и обожгла так, что стало понятно — щиты мои снова смело одним махом. Челюсти Псаммофиса дернулись, приходя в движение, и я повис на тросе Серебряного жала, царапаясь о кромки каменных зубов. Стелла повисла на мне сзади и чуть не задушила, обхватив руками за шею.

Открыв глаза, я с ужасом понял, что червь снова уходит на глубину, проваливается сквозь землю, закрывая пасть. Выскочить мы не успевали — повисли на тросе над бездонным жерлом, раскачиваясь, как наживка на леске. Когда челюсти сомкнулись, мы оказались в кромешной тьме, в которой редкими проблесками светились остатки фиолетовой жидкости, разбрызганной вылупившимся демоном. Стелла, кажется, что-то кричала, но смысла фразы я не разобрал. Сам же я даже выдохнуть не мог — от ощущения падения дыхание сперло, а сердце подскочило к самому горлу.