Алмазы для Бульварного кольца

– Не нравится мне все это. Некрасиво это.

– Мама, в жизни вообще мало красивого.

– Это правда. Бабы рожают – мужики пьют. Я когда родила, пришел твой отец. Ему сказали, что дочь. Так тот только рукой махнул и ушел. Не поздравил. Ничего. Я помню, ревела. В палате. А через месяц, хоть и говорят, если кормишь грудью, не забеременеешь. Но не я. Месяц! Куда опять-то? Пошла на один-единственный аборт в своей жизни. А он сказал, ты моего сына убила! Если бы он не пил – не гулял, и я бы, наверное, не сделала этого. И был бы сын! Мне сказала потом медсестра. Я ведь тебе об этом никогда не рассказывала, все в себе носила.

Лиза смотрела на мать с нескрываемым удивлением. Никогда в жизни она не была еще с ней такой откровенной.

– Зачем я тебе это все рассказываю, сама не знаю. Просто вижу, что-то с тобой неладное творится. Хочется уберечь от глупых ошибок.

– Когда я готова любить так, как хотела до этого всю жизнь, я знала, как сделать человека счастливым. А он уже столько времени далеко, не со мной.

– Разлюбила?

– Нет, наверное. Просто перестала скучать по нему. Было такое чувство, будто душа зачерствела. До этого самого дня. – Лиза показала матери письмо в конверте с московским адресом.

– Что это, от него? – она тщетно пыталась разглядеть строчки своим полуслепыми глазами: – Читай сама!..

Лиза, продолжая глотать слезы, прочитала вслух пришедшее сегодня послание от Григория.

– А теперь слушай, девочка моя. Я ничего не буду тебе говорить, – успокоила она Лизу, гладя ее светлые, коротко стриженые волосы. – Но если он тебе дорог, ты должна сама найти способ съездить к нему и во всем признаться. Как говорят, если любит – простит.

– Мама, ну как ты не поймешь? Конечно, я люблю его! Но как же мне перелезть через эту границу, через этот чертов «железный занавес»? Это же не Ленинград, не Прибалтика и даже не ГДР. Это вообще край света!

– Тем более надо ехать, – настойчиво повторила мать. – Безвыходных ситуаций, девочка моя, не бывает. «Если очень захотеть, можно в космос полететь». Думай! А если у тебя все сложится, ребенка возьму на себя. В конце концов, приглашу сестру со мной пожить, тетю Нину, она поможет, будет мне лишней парой зрячих глаз.

* * *

В последующие дни Лиза, сделав несколько неудачных попыток «зацепиться» хоть за какие-то связи и полезные в ее деле контакты, через случайные разговоры вышла на Надю, невесту ее одноклассника, с которой тот был на недавней встрече выпускников в кафе. Она сказала Лизе, что по линии Госконцерта ансамбль «Народная мозаика» в скором времени едет на гастроли в «дружественные» страны Африки, среди которых будет и Ангола: там «Мозаика» проведет неделю. Лиза договорилась с Надей о встрече и стала ее упрашивать взять с собой в качестве кого угодно, рассказав всю правду, почему ей это так нужно. Надя обещала подумать.

Через пару дней Надя позвонила Лизе и назначила ей встречу у администратора ансамбля, а до этого все ей в двух словах объяснила:

– Оформим тебя как музыканта-ложкаря, а на самом деле будешь порученцем по всем бытовым вопросам, – объяснила она. – Португальский-то знаешь?

– Так, более-менее, муж научил, – ответила Лиза, смутившись от вранья.

– Ну, тогда и с переводом, где нужно, поможешь: проблемы-то все известные: расселить народ, накормить да спать уложить. Я сейчас тебя отправлю к нашему главному по командировкам. Только ты уж там не плошай! – заговорщицки подмигнула ей Надя.

Она набрала внутренний номер и сказала некоему «Николай Иванычу», что сейчас подошлет к нему девушку, свою родственницу, которую она очень просит оформить в ближайшую поездку по югу Африки:

– Да, с «Народной мозаикой». Ну, а уж я-то в долгу не останусь, – загадочно произнесла Надежда и, положив трубку, попросила Лизу мигом отправиться в кабинет кадровика-администратора в другом конце коридора.

Лизе повезло: во время встречи кадровик, невысокого роста человечек с реденькими, зачесанными наверх откуда-то почти из-за уха волосами, в сшитых из атласных «семейных» трусов нарукавниках с резиночками, постоянно отвлекался на беспрерывные телефонные звонки. Потому проверить с пристрастием, знает ли Лиза португальский, он просто не имел возможности, тем более что он и сам языка не знал. Взяв со стола газету «Правда» и попросив ее перевести новость о приеме Л. И. Брежневым в Кремле президента Анголы Жузé Эдуарду душ Сантуша, он почти не слушал ту тарабарщину и отсебятину, которую Лизой выдавала за якобы португальскую речь. Когда Лиза закончила «переводить», мужчина с удивлением воскликнул:

– Что за язык? Одни шипящие: прямо какой – то «уш-ш замуш-ш невтерпешш-ш»… Как вы только на нем разговариваете?

Оторвавшись наконец от звонков и от бумаг – вероятно, какого-то финотчета – Николай Иванович внимательно оглядел Лизу:

– И где же это таких делают, скажите-ка мне на милость? – Заметив недоуменный взгляд Лизы, он пояснил: – Я говорю, чьих будете, что заканчивали?

Лиза ответила, что закончила финансовый факультет Плехановского института.

– А язык тогда, еще такой редкий, откуда? – недоуменно поинтересовался кадровик.