All Flesh is Grass

I walked around the house and as I approached the kitchen door I saw there was a light inside. More than likely, I thought, I had forgotten it, although I could not remember that I had turned it on.

The door was open, too, and I could remember shutting it and pushing on it with my hand to make sure the latch had caught before I'd gone out to the car.

Я обогнул дом и остановился: в кухне горел свет. Наверно, забыл погасить, подумал я... Впрочем, хоть убей, не помню, что бы я его зажег.

Но и дверь кухни оказалась открытой, а я точно помнил, как, уходя, захлопнул ее, да еще толкнул ладонью, проверяя, защелкнулся ли замок, и только потом пошел к машине.

Perhaps, I thought, there was someone in there waiting for me, or someone had been here and left and the place was looted, although there was, God knows, little enough to loot. It could be kids, I thought sonic of these mixed-up kids would do anything for kicks.

I went through the door fast and then came to a sudden halt in the middle of the kitchen. There was someone there, all right; there was someone waiting.

Может быть, кто-то меня ждет или в доме побывал вор и все очистил, хотя, бог свидетель, поживиться у меня нечем. А может, ребята озоровали  — есть у нас такие шалые, никакого удержу не знают.

Несколько быстрых шагов  — и я так и стал посреди кухни. Тут и впрямь был посетитель, меня ждали.

Stiffy Grant sat in a kitchen chair and he was doubled over, with his arms wrapped about his middle, and rocking slowly, from side to side, as if he were in pain.

“Stiffy!” I shouted, and Stiffy moaned at me.

На табурете сидел Шкалик Грант; он согнулся в три погибели, прижал обе руки к животу и медленно раскачивался из стороны в сторону, словно от боли.

— Грант!  — крикнул я.

В ответ он то ли застонал, то ли замычал.

Drunk again, I thought. Stiffer than a goat and sick, although how in the world he could have gotten drunk on the dollar I had given him was more than I could figure. Maybe, I thought, he had made another touch or two, waiting to start drinking until he had cash enough to really hang one on.

“Stiffy,” I said sharply, “what the hell's the matter?”

Опять нализался. Пьян вдрызг, в стельку, и как он умудрился допиться до такого состояния на тот мой несчастный доллар? А может, он сперва выпросил и еще у двоих или троих, чтобы уж сразу налакаться всласть?

— Грант,  — зло повторил я,  — какого черта?

I was plenty sore at him. He could get plastered as often as he liked and it was all right with me, but he had no right to come busting in on me.

Stiffy moaned again, then he fell out of the chair and sprawled untidily on the floor. Something that clattered and jangled flew out of the pocket of his ragged jacket and skidded across the worn-out linoleum.

Я обозлился всерьез. Пусть его пьет, сколько влезет, это не моя забота, но по какому праву он врывается ко мне в дом?

Шкалик опять простонал, свалился с табурета и нелепой кучей тряпья шмякнулся на пол. Что-то выпало из кармана его драной куртки, забренчало, зазвенело и покатилось по истертому линолеуму.

I got down on my knees and tugged and hauled at him and got him straightened out. I turned him over on his back. His face was splotched and puffy and his breath was jerky, but there was no smell of liquor. I bent close over him in an effort to make certain, and there was no smell of booze.

“Brad?” he mumbled. “Is that you, Brad?”

Я опустился на колени и с немалым трудом кое-как перевернул пьянчугу на спину, физиономия у него была распухшая, вся в багровых пятнах, дыхание неровное, прерывистое, но перегаром от него не пахло. Не веря себе, я наклонился пониже  — нет, он явно трезвый!

— Брэд!  — пробормотал он.  — Это ты, Брэд?

“Yes,” I told him. “You can take it easy now. I'll take care of you.”

“It's getting close,” he whispered. “The time is coming dose.”

“What is getting close?”

— Я, я, не волнуйся. Сейчас я тебе помогу.

— Уже скоро,  — зашептал он.  — Времени в обрез.

— Что скоро?

But he couldn't answer. He had a wheezing fit. He worked his jaws, but no words came out. They tried to come, but he choked and strangled on them.

I left him and ran into the living-room and turned on the light beside the telephone. I pawed, all fumble-fingered, through the directory, to find Doc Fabian's number. I found it and dialled and waited while the phone rang on and on.

Но он не ответил. Его одолел приступ удушья. Он силился что-то сказать и не мог, слова душили его, застревали в горле.

Я вскочил, кинулся в гостиную, зажег свет у телефона. Второпях, бестолково и неуклюже стал листать телефонную книжку, все время подворачивались не те страницы. Наконец я отыскал номер доктора Фабиана, набрал и стал ждать: в трубке раздавался гудок за гудком.