Алгебраист

«Черт бы тебя драл, — подумал Фассин. — Хер от тебя чего дождешься. Никому ты ничего не скажешь».

Айсул посмотрел наверх.

— Это что? — спросил он.

Фассин на миг испытал ужас. Он тоже посмотрел наверх. Над ними в темноте, выше по-прежнему открытых алмазных лепестков потолка, вертикально парил приземистый цилиндр с лопастями, высотой метра два. Он нацелился в них чем-то длинным и острым.

Администратор застонала.

— Этого только не хватало, — сказала она. — Пресса.

— Шолиш! Я же тебе сказал — мои новые доспехи, короед ты безмозглый, газовая пустышка!

Айсул швырнул нагрудник через всю комнату в своего слугу. Графитовая пластина камуфляжного окраса просвистела сквозь газ, меняя на лету цвет, чтобы оставаться незаметной, едва не зашибла нескольких насельников (большая комната была битком набита, и кое-кому из гостей пришлось пригнуться, нырнуть или уклониться в сторону), пролетела мимо Шолиша и с громким хлопком застряла в плавпанели. Прежде чем пластина растворилась в панели, Шолиш вытащил ее и, что-то бормоча, исчез в соседней комнате.

— Прошу меня простить, — резко сказала полковник Хазеренс насельнику, который врезался в нее, когда во время всеобщего движения освобождал пространство для полета пластины.

— Прощаю! — сказал насельник и продолжил разговор с одним из родственников Айсула.

Айсул готовился отбыть из Хаускипа к театру военных действий вместе со своими подопечными — Фассином и ирилейткой. Его новое обмундирование прибыло только этим утром (что привело к быстрому росту баьтов) вместе с разнообразными подарками от друзей и семьи, причем большинство решили, что лучше всего явиться лично, дабы вручить свои большей частью бесполезные и явно опасные дары и предложить огромное количество противоречивых, но чрезвычайно громогласных советов.

Айсул, который был польщен и приятно возбужден, оказавшись в центре внимания, всех пригласил в свою гардеробную, чтобы перекусить и потусоваться, пока он будет примерять новое платье, проверяя, насколько его древние семейные доспехи подходят к его новым подаркам. Фассин насчитал более тридцати насельников в помещении — одном из самых просторных в колесообразном доме. Существовала пословица, гласящая, что один насельник — это отложенный спор, два — заговор, а три — бунт. Фассин не знал, во что может вылиться собрание тридцати с липшим насельников, но, несомненно, к нему не подходили слова «спокойствие» и «утонченность». Шум эхом отдавался от искривленных стен. Одеяния соревновались между собой — у кого более кричащие. По обнаженным частям кожистых панцирей двигались, как в мультфильме, выразительные геометрические изображения. Магнитная болтовня закручивалась в вихри, инфразвук метался от стены к стене, а опьяняющая смесь феромонов окутывала помещение, клубилась в нем бурлящими потоками насельнического веселья.

«Есть ли другие проводники и по совместительству охранники, кроме этого, чьими услугами можно воспользоваться?» — спросила Хазеренс, прижимаясь к стене под тем местом, где парил Фассин, пока еще один новоприбывший насельник с подарками проталкивался сквозь толпу к Айсулу.

«Практически нет, — сказал ей Фассин. — Айсул потерял немало баллов в гильдии охранников-наставников, когда принял чужака, то есть согласился стать наставником моего дядюшки Словиуса. В конечном счете он эти баллы вновь набрал, но его поступок все равно был довольно смелым. Не многие из них пошли бы на такие жертвы. Если начинать с самого начала, то на отыскание кого-нибудь нового потребовались бы долгие годы, даже если бы Айсул и согласился».

Что-то небольшое, круглое, розовое и липкое ударило в верхнюю часть э-костюма полковника. Она отбросила эту штуковину в сторону.

«Что это еще за ерунда?» — сердито спросила она.

«Гостеприимство», — послал ей Фассин со смиренным выражением.

По комнате плавали, носились раскидайфрукты, флостикшары, резиноканделябры, ныряющие ветроподносы с бонбоньерками, веселинами, наркопастами и развлекательными свечами. Гости угощались, пили, нюхали, натирались и вставляли свечи куда положено. Шум нарастал, казалось, с каждой минутой, как и частота столкновений — самый точный показатель того, что насельники ловят кайф (множество громких ударов, торопливые выкрики «Извините!», неожиданные опасные развороты и вспышки особенно пронзительного смеха, неизменного спутника тех случаев, когда насельник видел, что один из его товарищей потерял контроль над своей плавучестью).

«Боже мой, — сказал Фассин. — Это превращается в настоящую вечеринку».

«Они что — пьяны?» — спросила Хазеренс; в ее голосе слышалось искреннее потрясение.

Фассин посмотрел на нее, не скрывая недоумения.

«Полковник, — сказал он ей, — они редко бывают в другом состоянии».

Послышался звук удара и крик откуда-то, где парил Айсул. Раскидайфрукт взорвался прямо в газовой атмосфере и шлепнулся об пол. Ближайшие насельники принялись отряхивать с одежды пенистые кусочки фрукта.

— Ух ты! — сказал Айсул среди всеобщего смеха.