Читаем Алексей Кулаковский полностью

То ли он дал своему ученику мудрый совет, то ли Максим Кирович сам догадался сделать это, но указания из инструктивного письма Сиббюро ЦК РКП(б), поступившего в Якутский губком, он выдал за свои идеи и, позабыв о прежних публичных заявлениях, начал говорить, дескать, общество «Саха аймах» не нужно уничтожать. Хотя там и свили себе гнездо контрреволюционеры, объединение это вполне может сотрудничать с Наробразом при условии массового вступления партийцев в «Саха аймах» и занятии ими ключевых постов, а также изменении устава общества.

«Такой подход, — пишет Егор Антонов, — сделал М. К. Аммосова популярным не только среди прогрессивных деятелей, но и широких кругов населения. Так, беспартийный интеллигент И. Н. Прядезников подчеркивал: «…я от многих якутов, бедных и богатых, простых и грамотных, местных и приезжих из различных концов области, слышал и слышу только одно: «Максим Аммосов справедлив», «Максим Аммосов жалеет свой народ», «Максим Аммосов якутов не выдаст, защитит»…».

Возможности для защиты у Максима Кировича были.

Еще 11 сентября 1920 года была создана Якутская губчека по борьбе с контрреволюцией и саботажем, которую возглавил первый муж Веры Синеглазовой (сотрудница М. К. Аммосова) Иосиф Борисович Альперович.

Уже в ноябре 1920 года чекисты раскрыли «Олёкминский заговор», но останавливаться на этом не собирались…

5

Между тем Алексей Елисеевич Кулаковский приближался к своему 44-летию…

У него была большая семья.

Кроме жены и престарелой матери, пятеро детей. Двое — Лариса и Иасон — от первого брака, и трое — Алексей, Реас, Раиса — от второго.

Семья много значила для Алексея Елисеевича, она определяла движение его жизни. Большинство предприятий Кулаковского так или иначе было связано с семьей, с необходимостью содержать ее. Только вот пожить с семьей, порадоваться, наблюдая, как растут дети, ему не удавалось.

Небольшая передышка наступила в Вилюйске, где Алексей Елисеевич уже и землю купил, чтобы строить дом, но его уволили из училища, пришлось бросать насиженное место и перебираться в Бодайбо.

А потом были Булун и Верхоянск, неустроенная, кочевая жизнь в Заполярье. С семьей Кулаковский встречался только на Новый, 1919 год, и дальше снова неопределенность, преследования, скитания…

И вот теперь, в конце 1920 года, на родине Кулаковского, в Черкёхской школе образовалось место учителя.

Кажется, жизнь приобретала наконец счастливую полноту. Всё теперь было у Кулаковского: семья, учительство, возможность заниматься научной работой, уважение властей, любовь народа…

В декабре 1920 года Кулаковский оформил переход в Черкёхскую школу и попрощался с Качикатцами, как три столетия назад, переезжая на берега Таатты, попрощался с Качикатцами его далекий предок шаман Кэрэкэн.

Безусловно, Качикатцы — мистическое место в жизни Алексея Елисеевича.

Здесь он укрывался от преследования, здесь им написаны лучшие его поэмы и письмо «Якутской интеллигенции».

Теперь, перед отъездом из Качикатц, он тоже берется за письмо бывшему ученику и бывшему коллеге Семену Андреевичу Новгородову.

Мы рассказывали об отношениях «учитель — ученик» между Кулаковским и Новгородовым, начавшихся еще в Вилюйском училище.

Теперь эти отношения вступили в заключительную фазу.

Надо сказать, что за минувшие с той поры годы Семен Новгородов разительно изменился.

В 1913 году он поступил в Петербургский университет на арабско-персидско-турецкое отделение восточного факультета и уже в декабре того же года участвовал в работе Всероссийского съезда народных учителей, выступив с докладом «Краткие сведения об якутах, их школы и их право на образование», в котором поднял важные вопросы создания якутской национальной школы, а через год перешел на монголо-маньчжуро-турецкое отделение.

Февральскую революцию Новгородов встретил в Якутске, где учительствовал. Он опубликовал тогда на страницах «Якутских ведомостей» статью «Основные задачи якутской интеллигенции» и активно участвовал во многих съездах, так что после Февральской революции был избран членом исполкома бюро Комитета общественной безопасности Якутска.

Политическую карьеру Новгородов использовал для продвижения в жизнь научных наработок. На первом свободном съезде крестьян-якутов в марте 1917 года представил делегатам свой вариант якутского алфавита и поставил вопрос об издании первого якутского букваря.

Букварь был составлен народником Всеволодом Михайловичем Ионовым, хорошо известным большинству делегатов. Всеволод Михайлович пользовался в Якутии исключительным уважением. Многие якуты, желая подготовить своих детей в якутское реальное училище и женскую гимназию, отдавали их в «школу Ионова».

Семен Андреевич знал создателя букваря еще по Якутску, когда вовсю пользовался его библиотекой, а встретившись в Петербурге, сумел расположить настолько, что Ионов — он навсегда уезжал в Киев! — передал ему рукопись и разрешил пользоваться ею по своему усмотрению.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии